«В институте, под сводами лестниц…» Судьбы и творчество выпускников МПГУ – шестидесятников

В очерках «Однажды Михайлов…» Ю. Ким описал своё лихое диссидентское прошлое, как он разбрасывал листовки, убегал через окно от чекиста – «хвоста». Диссидентские будни есть и в песне «Блатная отсидентская» (1979 г.). Она насыщена разнообразными деталями диссидентской жизни. «Ночами наша «Оптима» гремела, как пулемёт, на всю Москву», «А мы на «Эре» множили воззванья» («Оптима» – марка пишущей машинки, на которой печатался самиздат, «Эра» – название множительной техники). «Ходили мы с таким преступным видом, хоть с ходу нас в Лефортово вези (там находился следственный изолятор КГБ), причём всё время с пОртфелем набитым, который дважды забывали мы в такси» (реальный факт). «Покамест мы статую выбирали, где нам удобней лозунг раскидать, они у нас на хате побывали, три доллара засунув под кровать… И пришли к нам органы закона, и всю «Оптиму» накрыли поутру, и, три доллара торжественно изъяв во время шмона, увязали нас и ЦРУ» – чекисты не гнушались откровенными грязными провокациями. За валютные операции и даже за хранение долларов в те годы можно было получить срок. Поэтому А. Гинзбургу, чтобы уж наверняка засудить его, подбросили в квартиру доллары. «Да, Лубянка – это не Петровка» – метонимия: на Лубянке – КГБ, на Петровке – МУР. Ким выразил общее мнение: чтоб они так ловили бандитов, как ловко расправляются с беззащитными диссидентами! «И верный кадр дворник дядя Фёдор» – со времён Сталина дворники были осведомителями КГБ.

Ко времени написания песни Ю. Ким уже критически переосмыслил некоторые аспекты правозащитной деятельности, которая подчас превращалась в мальчишескую игру в шпионов. И действительно, многие диссиденты были очень молоды, и в противостоянии властям их привлекал риск, азарт, приключения, как в любимых детских книжках. Грустная ирония Кима звучит в строчках: «Всё потому, что против органов закона мы умеет только спорить горячо, а вот практику мы знаем по героям Краснодона да по «Матери» по горьковской ещё».

Единственное, что смущает в этой песне, – её главные герои. Судя по лексикону, это малообразованные люди. Начало – «Мы с ним пошли на дело неумело, буквально на арапа, на фу-фу» – написано в традициях блатной, лагерной песни, с заходами в «Мурку». Подчёркнуто блатная интонация вкупе с нарочито безграмотной речью слышится и в других «крамольных» песнях Кима. В одних– как дань традиции Галича, в других – по не очень понятным соображениям. А современному неосведомлённому читателю может показаться, что правозащитной деятельностью занимались, в основном, пролетарии, а не интеллигенция, как было на самом деле. Не хотелось бы обижать представителей рабочих профессий, но как-то слабо верится, чтобы слесарь был на «ты» с печатной машинкой или запросто звонил в «английскую газету «Монинг Стар»»…