«В институте, под сводами лестниц…» Судьбы и творчество выпускников МПГУ – шестидесятников

Даже в самом что ни на есть парадном советском спектакле «Суд над судьями», этаком мощном действе, которым Театр им. Моссовета каждый год открывал сезон и в котором была занята вся труппа, Ю. Ким в песнях сумел высказать наболевшее и – крамольное! «Суди, судья, суди меня, прикрыв пушок на рыле: ты служишь, как служил и я, не истине, а силе». Знаменитая песня «Забудь былое» (1982 г.) тоже прозвучала в этом спектакле, со сцены театра, который последовательно претворял в жизнь «заветы партии». Словно в насмешку под самым носом у партийных цензоров Ю. Ким декларирует идеи, за которые уже сидели его товарищи-диссиденты: о том, что нельзя забывать преступления советской власти перед народом, что ревизионизм сталинизма – смертельно опасен. «Зачем былое ворошить? Кому так легче будет жить? Новое время по нашим часам! Пойдём лучше в гости: у наших соседей родился чудный мальчик! Назвали – Чингисхан». А уж «Диалог о совести», написанный уже не эзоповым языком, прямым текстом призывает слушателей-зрителей разбудить свою заснувшую совесть. Один герой, циник и прагматик, подкрепляет свою безнравственную жизненную позицию циничными доводами: «Но как же быть, когда идёт борьба за идеал и лучшие надежды? Ну а в борьбе нельзя без топора, а где топор – там щепки неизбежны…» (опять намёк на сталинские репрессии: «Лес рубят – щепки летят». Но автор полностью на стороне другого героя, наивного романтика, который напору хитроумных аргументов противопоставляет непоколебимую веру в нравственные идеалы. Недаром песня заканчивается непреклонным утверждением: «Я не знаю… Я только знаю, что совесть – это нравственная категория, позволяющая безошибочно отличать дурное от доброго!»

Вот убедительнейшее подтверждение правильности выбора Ю. Кима. Он отошёл от правозащитного дела в его экстремальных формах. Но он продолжал бороться за человеческое достоинство гораздо более эффективно. Потому что его слово, звучавшее со сцены или с экрана, слышали тысячи, миллионы. И это слово разило точнее и сокрушительнее, чем листовки или плакаты.

Песня «Галилей перед пыточной камерой» (1983 г.) всё о том же: истина – одна, но когда тебя заставляют от неё отречься, грозят душевными и физическими страданиями, нужно мужество не сломаться. Средневековый сюжет оказывается пугающе современным, недаром в финале сопровождающий Галилея внезапно заговорил в манере представителя карательных органов: «Тогда, товарищ, пройдёмте в эту дверь».

Сам Ю. Ким, резюмируя всё им сочинённое, сказал: «На рубеже 70-80-х годов написаны песни о некоем противостоянии».

После прихода к власти М. Горбачёва Ю. Ким не угомонился. Ещё сидели по тюрьмам и ссылкам диссиденты. И Ким со свойственным ему весёлым упорством принялся напоминать об этом общественности. «Ах, Машенька-Маша, зачем ты грустна? Грачи прилетели, повсюду весна! «Да-а, а бедный чижик? Он всё сидит в клетке, не поёт, не скачет – плачет…»(«Капризная Маша», 1986 г.)

И, как всегда, Юлий Черсанович напророчествовал: через неделю после написания и исполнения этой песни М. Горбачёв освободил Д. Сахарова от ссылки в Горьком (так прокомментировал сам Ю. Ким в «Сочинениях», по-моему весьма довольный собой – и справедливо довольный!)

В диссидентских песнях Ю. Кима звучат ноты горечи, иногда даже слышится безысходность, отчаяние, но усталая решимость бороться до конца. В перестроечных песнях голос Кима зазвенел по-юношески звонко, победно, оптимистично. В «Истерической перестроечной» (1988 г.) нет эйфории по поводу очередной оттепели («Встанешь с видом молодецким, обличишь неправый суд… – и поедешь со Жванецким отбывать чего дадут»), но есть лихая и звонкая кода: «Так что, братцы, нам обратно ветер ходу не даёт, остаётся нам, ребята, только двигаться вперёд…»