В интересах личного дела

– Понятно… – Витя покусал губы, подумал. – А как на меня вышли?

– Я же сказала вам: имеется свидетель тех давних событий, которые нас чрезвычайно заинтересовали. И…

Она резко повернулась в его сторону и смешно погрозила пальцем. «Невероятно подвижна для своего веса, – подумал Витя. – Да, с ней бы я точно поработал. Снимки вышли бы потрясающими».

– Настоятельно рекомендую вам, Маслов, освежить свою память и порыться в архиве, который наверняка сохранился. Если там есть то, что может нас заинтересовать, отдайте. Да и… – полы толстой кофты запахнулись на ее груди, – не уезжайте никуда, пока идет следствие.

Глава 20

В кабинете полковника Иващука было невероятно тихо. Опасно тихо. Они только что озвучили ему две рабочие версии. Он внимательно выслушал, задал несколько вопросов и замолчал. Варя с Климовым несколько раз настороженно переглянулись, но нарушить тишину не посмели.

Полковник крутил на столе дужки своих очков, то открывая, то закрывая. Голова его была низко опущена.

– Плакал, значит, мой майский отдых, – произнес он спустя пять минут так, будто разговаривал сам с собой. – Полетят внуки с бабкой, а мою путевку надо будет сдать.

– Товарищ полковник, но версии вполне рабочие и…

Климов приподнял зад от стула. Не то чтобы он пытался утешить Иващука, чей отпуск был под большим вопросом, он на самом деле считал, что они с Варей на верном пути.

– Это что ты считаешь рабочими версиями, майор? – прошипел Иващук, словно спущенный шарик. – Историю многолетней давности? Сомнительную историю с фотографиями и виртуальным скандалом? У вас… У вас даже нет ни одного свидетеля!

– Есть, товарищ полковник. Это Маслов, фотограф. Он работал на том вечере, – заметила Варя и тут же покраснела под пристальным взглядом полковника.

– Да, Маслов – фотограф. Он сообщил вам подробности? Нет. Вспомнил что-то, но не точно: то ли одноклассница уважаемого человека скандалила, то ли однокурсница. Предмет скандала… сын доктора Степанова. Так он сказал?

– Так точно, – в один голос воскликнули Климов с Варей.

– Это тот самый, что политик? Я не ошибся? – Голос Иващука был полон сарказма. – И как, скажите, вы собираетесь приплести эту историю к той, что случилась теперь, к убийству Роговой? Кого из уважаемых ныне людей вы будете обвинять?

– Никого, – мрачно изрек Климов. – Но я уверен, что все началось именно тогда. Был грязный скандал с последствиями. Женщину после устроенного ею дебоша еще и унизили в женском туалете. Ей было плохо…

– Да помню я, не повторяй! – брезгливо сморщился полковник. – Мне такие подробности ни к чему. И что, майор? Считаешь, спустя столько времени она вдруг опомнилась и начала мстить? Четыре года назад состоялся званый вечер Рогова?

– Приблизительно, – буркнул Климов.

– Вот! И я о том же! Приблизительно! Все у вас приблизительно! Какая-то однокурсница Степанова прорвалась на мероприятие, возможно, пьяная, возможно, не в себе, устроила там дебош. Потом ее рвало, пардон, в женском туалете – это опять ж говорит в пользу того, что она была пьяна. И ты все это за уши притягиваешь к убийству Роговой?! Ты… Ты что, майор, квалификацию теряешь?! – Дужки очков жалобно хрустнули в руках Иващука, лицо побагровело. – Разрабатывай безутешного жениха Игнатова, вот что я тебе скажу. И на пушечный выстрел к Степанову и его сыну не смей подходить! Что с завещанием Роговой, выяснил?

– Завтра. Нотариус Виноградов обещал ознакомить с ним всех, кто в нем упомянут. Мы будем знать.

– Вот как ознакомит, так и бери в разработку тех, кто унаследует империю. Это мотив! Это единственный мотив, майор! – с нажимом повторил Иващук. Дужки аккуратно легли на свое место, и очки исчезли со стола. – Я больше ничего не желаю слышать ни о Степанове, ни о его сыне. Забудь о них! У тебя единственная рабочая версия… Игнатов – вот ваш единственный подозреваемый. Вы выяснили что-то о его прошлом? О возможном знакомстве с Одинцовой?

– В его прошлом ничего особенного, товарищ полковник. Подозревался в том, что поспособствовал самоубийству претендента на повышение, но это не подтвердилось. Подтверждений знакомства с Одинцовой нет. В Москве ничего порочащего его не обнаружено. Звонки с незнакомого номера он объяснил телефонным хулиганством. Абонента, звонившего ему, установить не удалось. И я настаиваю, товарищ полковник, на том, – Климов глубоко вдохнул и выдохнул, – чтобы пустить за ним наблюдение. И прослушивать его телефон.

– Наблюдайте. Слушайте, – недолго поразмыслив, разрешил полковник. – Только аккуратнее. Все, работайте! И шустрее, шустрее, ребятки…

Они вышли из приемной в коридор и в полной тишине промаршировали в ногу до лестницы. Как на параде!

– Что, в самом деле Степанова нельзя тревожить? Ни единым вопросом? – спросила Варя, когда они вошли в кабинет.

– А ты считаешь, что он с нами станет откровенничать о скандале, когда его сына в чем-то обвиняли? – Климов неопределенно поводил рукой возле магнитной доски с развешанными на ней фотографиями. – Убей, что-то не так в этой истории с переодеваниями. Не хулиганство это. И не театр. Это возмездие!