В кафе с экзистенциалистами. Свобода, бытие и абрикосовый коктейль

В феврале 1948 года он попытался разрешить эту загадку, вступив в раскольническую партию «Революционное демократическое объединение» (Rassemblement démocratique revolutionnaire, RDR), целью которой был внеблоковый социализм. Партия ничего не добилась, только усложнила ситуацию, и через полтора года Сартр ее покинул.

Тем временем в апреле 1948 года он втянул себя в еще большие неприятности своей новой пьесой под названием, естественно, «Грязными руками»[76]. В ней члены партии в Иллирии, вымышленной маленькой стране, напоминающей послевоенную Венгрию, шли на моральный компромисс с личными идеалами и пытались примириться со своими перспективами в ожидании советского захвата власти. Коммунистам это не понравилось. Председатель правления Союза писателей СССР Александр Фадеев назвал Сартра «гиеной с авторучкой», и Сартр попал в опалу во всех странах советского блока. Чешский писатель Иван Клима, тогда студент колледжа, слушал, как его преподаватели нападали на Сартра за его «упадок и моральное вырождение», что сразу же вызвало у Климы отчаянное желание читать его.

Сартр теперь подвергался нападкам со всех сторон и предпринимал невиданные интеллектуальные усилия, пытаясь сформулировать устойчивую позицию. Причиной давления во многом был он сам, но он не готов был просто помалкивать ради личного комфорта. Де Бовуар тоже находилась в напряжении из-за работы, политики и личного кризиса: она пыталась разобраться, как продолжать отношения на расстоянии с Нельсоном Олгреном, который был недоволен тем, что занимает второе место после Сартра, и хотел, чтобы она переехала в Америку. И Бовуар, и Сартр пытались бороться с усталостью с помощью таблеток. Сартр становился все более зависимым от своего любимого препарата «Коридран», смеси амфетамина и аспирина. Де Бовуар принимала ортедрин от приступов тревоги, но это только усугубляло дело. К тому времени, когда летом 1948 года она вместе с Сартром отправилась в отпуск в Скандинавию, ее мучили галлюцинации, в которых над ней проносились птицы, а чьи-то руки тащили ее за волосы. Спокойствие северных лесов помогло ей больше, чем таблетки. Они с Сартром увидели там «карликовые леса, землю цвета аметиста, усаженную крошечными деревцами, красными, как коралл, и желтыми, как золото». К де Бовуар постепенно возвращалось удовлетворение жизнью. Сартр же еще несколько лет страдал от переутомления психики и стресса.

29 августа 1949 года, после долгих лет шпионажа и разработок, Советский Союз испытал свою атомную бомбу. Отныне угроза уничтожения была взаимной. Через несколько месяцев, 1 октября, Мао Цзэдун провозгласил Китайскую Народную Республику и заключил союз с Советами, так что теперь две коммунистические сверхдержавы противостояли Западу. Уровень паники повысился. Американские школьники проходили учения, в ходе которых в ответ на предупреждение о бомбе они ныряли под парты, закрывая голову руками. Правительство вливало деньги в дальнейшие исследования и в январе 1950 года объявило, что работает над созданием еще более мощного оружия — водородной бомбы.

В том же году началась война на Корейском полуострове, причем и Китай, и Советский Союз поддерживали Север против США на Юге. Последствия казались непредсказуемыми: взорвется ли бомба? Перекинется ли война на Европу? Оккупируют ли русские Францию, как это сделали немцы? Последняя мысль пришла в голову французам удивительно быстро, что кажется странным при том, что война идет на другом конце света, но она отражала сохранившиеся воспоминания о последней оккупации, а также тревожный и непредсказуемый характер нового конфликта.

Камю спросил Сартра, думал ли он о том, что случится с ним лично, если вторгнутся русские. Возможно, «гиена с авторучкой» замолкнет навечно. Сартр обернул вопрос обратно к спрашивающему: что бы сделал Камю? «О, — сказал Камю, — он поступил бы так же, как во время немецкой оккупации, то есть присоединился бы к Сопротивлению». Сартр высокопарно ответил, что он никогда не смог бы бороться против пролетариата. Камю настаивал на своем: «Тебе нужно уехать. Если останешься, они отнимут не только твою жизнь, но и твою честь. Они отвезут тебя в лагерь, и ты умрешь. Затем они скажут, что ты жив, и будут под твоим именем проповедовать покорность, подчинение и измену, и люди им поверят».

За ужином с Жаком-Лораном Бо, Ольгой Косакевич и Ричардом Райтом — последний теперь жил в Париже — де Бовуар и Сартр снова обсуждали тему: «Как уехать, куда, когда?» Нельсон Олгрен написал письмо с предложением помочь им попасть в Соединенные Штаты, но они этого не хотели. Если им придется покинуть Францию, это должна быть нейтральная страна. Возможно, писала де Бовуар, они отправятся в Бразилию, где во время последней войны нашел убежище австрийский писатель Стефан Цвейг. Но Цвейг покончил с собой, не выдержав изгнания. А теперь придется бежать от социализма! Как такое могло произойти?