В капкане у зверя

Глаза Давида горели жидким золотом и пугали не меньше Марининых судорог. Аня бросилась к шкафу с инструментами. На пол упали жуткого вида щипцы, еще что-то, названия чему она не знала. В прозрачных пакетах, задвинутые в дальний угол, лежали медицинские жгуты. Может, подойдет? Койка тряслась и ходила ходуном. Аня подбежала к мужчинам, на ходу разрывая пакет. Кожа Марины посерела, разрез на груди начал чернеть и будто бы гнить. Жуткий запах растекся по амбулатории. Давид выхватил из Аниных рук жгут и начал привязывать запястья Марины к металлической спинке. Каким-то непостижимым образом ее ногти стали еще длиннее, напоминая по форме звериные когти. Бессознательно она впилась ими в руку Давида. Завороженная, Аня следила, как на смуглой коже появляются бордовые капли. Но Давид, кажется, не заметил болезненной раны. Он продолжал привязывать Марину какими-то хитрыми узлами с непроницаемым выражением лица. Прямо на глазах ее кожа начала светлеть, края жуткой раны больше не были черными. Ее когти все еще вспарывали запястье Давида. Он же не делал ни малейшей попытки убрать раненую руку.

С тихим вздохом Марина наконец вытащила когти из тела Давида. Связанные ладони расслабились. Веки задрожали, порезы на окровавленных губах затянулись, превратившись в едва заметные бледные шрамы. Рана на груди все еще выглядела страшно, но кровотечение остановилось. Стас отпустил успокоившуюся Марину и удивленно посмотрел на Аню. А вот Давид, наоборот, впился в нее бешеным взглядом и сквозь зубы проскрежетал:

— Ни слова.

О чем он говорил Аня узнавать не стала. Она чувствовала: еще немного, и сама окажется пациенткой амбулатории. Даже не пытаясь понять, свидетельницей чему стала, она прислонилась к металлическому столику. Желудок скрутил спазм. Прижав ладонь ко рту, она выбежала из амбулатории. Невидимый кулак шарил в ее теле, сжимая органы. Аня не удержалась на ногах, падая на холодную влажную росу. Но чья-то рука обхватила ее за талию и удержала. Другая ладонь ласково убрала волосы с лица. Аню вывернуло наизнанку. Она даже не пыталась сдерживать болезненные стоны. Ее трясло и бросало в жар. Тихий голос шептал что-то успокаивающее, но Аню это только раздражало. Она хотела тишины. Чтобы ей позволили упасть на землю и оставили в покое. Каждое прикосновение раздражало. Она попыталась вырваться из твердой хватки, сказать, что ей ничего не нужно, но только закашлялась от очередного спазма. Согнувшись пополам, Аня выплюнула горькую желчь. Она с трудом дышала. Хотелось пить. Распаренной кожи коснулся холодный ветер. Заставил дрожать от озноба. Теплые ладони погладили по голове. Сизый гнетущий рассвет навис над головой. Аня глотнула свежего воздуха, морщась от кислого вкуса во рту. Перед глазами снова мелькнула крупная мужская ладонь, убрала со лба волосы. Аня нахмурилась и попыталась вырваться, но ее держали крепко и уверенно.

— Тише… Ты можешь упасть.

Она опустила взгляд на руку, лежащую на ее животе, и задержала дыхание. Тыльную сторону ладони крест на крест пересекали два длинных рубца. На другой руке, поправляющей ее волосы, тоже был шрам. Он тянулся от указательного пальца к запястью. Аня снова задрожала и обернулась. Сосредоточенным серьезным взглядом на нее смотрел Стас.

ГЛАВА VIII. РАЗГОВОРЫ