В капкане у зверя

Давид не мог отвернуться. Не мог выдавить из себя ни звука. Из горла наружу рвалось только звериное рычание. Он хотел разодрать Стаса на клочки и отмыть Анну от его запаха. Наверное, Стас почувствовал его гнев. Он дернулся и медленно обернулся, встречаясь с Давидом взглядом. Не в силах сдержать желание обладать женщиной, Давид едва заметно обнажил в оскале зубы. Стас все понял. Он отодвинулся от Анны и неловко шагнул в сторону, а затем ушел, бормоча что-то о воде. Как только он оставил их с Анной вдвоем, волк немного расслабился. Но Давид вновь ощутил напряжение. Теперь постороннее присутствие его не сдерживало… Тихо застонала Марина. Проклятье! Он свихнулся к чертовой матери! Забыл обо всем. На том конце провода слышалось невнятное бормотание. Анна не отводила взгляда. На ее лице читалось отвращение. К нему. Вот, что она испытывает. Но, кажется, он сделал все, чтобы в ней преобладало именно это чувство. Разозлившись на самого себя, Давид наконец вспомнил, где находится.

— Андрей! — Он так резко рявкнул, что Анна вздрогнула.

Сонный Андрей окончательно проснулся:

— Да? Тебя совсем не слышно.

Давид проигнорировал его слова.

— Жду тебя в амбулатории. Немедленно.

— Что-то срочное?

— Если я звоню посреди ночи, то да, срочное.

— Понял. Уже со…

Дальше Давид не слушал.

Аня сидела на одной из свободных коек и пыталась сдержать дрожь. Стас пропал. Как и Артур, он исчез после одного-единственного взгляда человека, который ставил Аню в тупик. Как ему удалось запугать двух здоровенных мужиков? Впрочем, судя по разговорам в Крельске, перед ним ходили на цыпочках все. Аня тяжело вздохнула, ощущая во всем теле слабость. В Давиде чувствовала мощь. Он обладал властью, пользовался ею и упивался. Но в то же время моментально ориентировался в любой ситуации. Аня вспомнила, как он ворвался в амбулаторию и без раздумий начал руководить ею и Стасом. В нем не чувствовалось ни страха, ни неуверенности. Полный контроль над ситуацией. Аня поежилась. Напряжение покинуло ее тело, волна адреналина схлынула, и навалилась усталость. Жуткая. Начало светать. В приоткрытую дверь амбулатории ворвался сквозняк. Запахло сыростью. Аня задрожала. В окна мелкой дробью постучал дождь. Сначала совсем робко, несмело. Но с каждой секундой он набирался храбрости и силы. Давид вдруг выругался и подскочил к открытой двери. Он выглянул наружу, впустив в амбулаторию волну свежего прохладного воздуха. Аня обняла себя за плечи и отвернулась. Она посмотрела на связанные руки Марины, которая едва-едва дышала. Удивительно, что она до сих пор жива! Еще более странным было то, что ей, кажется, становилось лучше. Не смотря на то, что какой-то урод вспорол ей грудь и живот. Аню снова замутило. Неожиданно ей на плечи опустилось что-то теплое и мягкое. Она утонула в волне уюта и невероятных запахов: влажного мха и древесной коры. Повернув голову, Аня встретилась взглядом с двумя яркими, почти желтыми глазами. Вихри золотой пыли в них продолжали закручиваться, лишая воли и разума. Она еще ни разу не видела подобного. Может, это какая-то аномалия? Давид моргнул, отпуская ее из плена своего взгляда и снова тихо выругался, глядя ей за спину. Аня тоже обернулась, но увидела лишь стекающие по стеклу ручейки влаги. Мягкая ткань ласкала шею, создавая ощущение безопасности. И только сейчас Аня поняла, что на ее плечах мужской пиджак. Пиджак Давида. Закутавшись едва ли не с головой, так, словно он собирался его отобрать, Аня хрипло выдавила:

— Спасибо…

Он нахмурил широкие брови и удивленно спросил:

— За что?

Аня пожала плечами и осторожно потрогала рукав пальцем:

— За пиджак.

Давид ничего не ответил, молча сунув руки в карманы. Тишина стала неловкой и тяжелой. Рваное дыхание Марины действовало угнетающе. Аня попыталась заговорить. Обычно, она никогда не начинала разговор первой, тем более с мужчиной. Но с Давидом ей хотелось нарушить свои собственные правила. К тому же, ему наверняка не привыкать к женскому вниманию.

— Где Стас?

Кажется, этот вопрос его разозлил. Давид вздрогнул. Широкие плечи под белоснежной рубашкой напряглись, а на лице застыло хищное выражение:

— Ушел за водой. Для тебя.

Прозвучало так, словно Аня не заслуживала никакой воды. Она снова начала испытывать позабытое раздражение и злость.

— Что будет с Мариной?

Давид опустился на стул возле койки, на которой сидела Аня, и вытянул вперед длинные ноги. Каким-то образом он умудрился заполнить собой все пространство амбулатории.

— Либо выживет, либо нет.

Аня даже рот открыла от удивления. В его словах звучало… равнодушие. Как будто ему было абсолютно все равно. Она не смогла убрать из голоса осуждение. Да и не пыталась:

— Кажется, ты не очень сильно за нее переживаешь. Мы должны что-то делать!

Давид ухмыльнулся недоброй пугающей улыбкой:

— Что-то сделать должен доктор, задницу которого непонятно где носит.

Аня раздраженно сбросила с плеч пиджак. Давид выводил ее из себя неестественным спокойствием.

— А ты?! Ты ведь здесь главный! Нужно же что-то предпринять. А тебе… все равно!