В когтях багряного зверя

– Ай да Проныры, ай да молодцы! – удовлетворенно пробасил Убби, оглядывая поле отгремевшей битвы. – Неплохая работа для двух южан, загрызи меня пес! Чисто сработали, без мертвецов. Незачем они нам, если вдруг придется надолго тут задержаться. Мои столичные друзья вовек не простили бы меня, угробь я кого-то из здешних псов. Без смертоубийства мы с вами, считайте, учинили обычную драку, а она у нас не преступление. Подумаешь, повздорили да лбы друг другу порасшибали! С кем не бывает…

Наверняка Сандаварг был прав, вот только вряд ли Скальдид согласится с ним, когда очнется.

Но его мнение нам предстояло узнать позже. И не здесь, а в нашем подвальчике. Натянув на домара штаны, связав ему руки-ноги и заткнув рот кляпом, Убби взвалил его на плечо, после чего мы спустились вниз и покинули «Счастливую секиру» через заднюю дверь. Трактирщик, высунувшись из-за стойки, провожал нас испуганным взглядом. А также готовился к трудному и явно болезненному допросу, который учинят ему по возвращении остальные члены сквада. Да, не хотелось бы мне быть на его месте и оправдываться перед разъяренными северянами.

Впрочем, пожелать трактирщику очутиться на нашем месте я тоже не мог. Зачем? Этот человек не сделал нам ничего плохого, чтобы насылать на его голову тяжкое проклятье…

Малабонита преувеличивала: вряд ли Убби надорвался бы, неся на себе пленника, – на моей памяти ему доводилось таскать ноши потяжелее. И все же, дабы не вызывать подозрений у встречных горожан, – а особенно у жандармов, – Сандаварг одобрил идею Долорес насчет тачки. Это тоже не гарантировало нам защиту от неприятностей, но давало хоть какую-то маскировку.

Тачка оказалась там, где Моя Радость ее и приметила. Уложив в нее пленника и завалив его сверху строительным мусором, мы поспешили обратно в наш подвальчик. Септианские накидки – их мы также не забыли подобрать – позволили нам придумать себе на ходу легенду. И когда навстречу нам из темноты выходил очередной полночный скиталец, мы с Малабонитой начинали громко спорить насчет того, какими стяжками нужно скреплять фрагменты Ковчега. А между делом оборачивались к Убби и просили:

– Во имя Метатрона, будьте поаккуратнее, мистер Снорри! За что мы вам платим? Эта же храмовая посуда! Она предназначена для сбора пожертвований, и с ней нужно обращаться предельно осторожно!

Включаясь в игру, Сандаварг ворчал в ответ что-нибудь оскорбительное, но открыто не бранился и не грозил оторвать нам головы. Иными словами, вел себя как обычный краснокожий пропойца, решивший подработать у строителей Ковчега носильщиком. Убби рассказывал, что вконец спившиеся жители Холодного квартала не гнушаются подряжаться по ночам на подобную работенку. И хоть эта роль вызывала у Сандаварга внутренний протест, ради общего дела он был готов потерпеть. Благо по дороге нам встретилось совсем немного народу и всего один жандарм. Да и тот был занят успокоением какой-то пьяной девицы, что горланила песни неподалеку от общежития ангелопоклонников.

В общем, долго ли, коротко ли, но мы добрались до нашего убежища. И теперь нам предстояло выяснить, стоила наша авантюра свеч или предчувствие обмануло Убби, и мы совершенно напрасно нажили себе новых врагов…

Глава 14

– Да что ты с ним будешь делать! Вот ведь упрямый старик! – бросил в сердцах Сандаварг, уже в третий раз вынимая изо рта Скальдида кляп и сразу вставляя его обратно. – Сколько можно орать мне в ухо одно и то же! Я не глухой! И не тупой – знаю, что со мной будет, когда твои люди до меня доберутся. Не надоело в десятый раз повторять про то, как я буду жрать свое дерьмо и висеть на собственных кишках? Каждый раз, как встанешь у кого-нибудь поперек горла, так только и слышишь про кишки да про дерьмо! Кишки-дерьмо, дерьмо-кишки… Тьфу, зараза! Вы что, все в одном хоре эту песню разучивали? Чего мычишь? Думаешь, я тебя понимаю, когда ты жуешь эту тряпку? Или кивай, или мотай башкой!.. У, загрызи тебя пес! Тебя и весь твой проклятый сквад!..

Привязанный к стеллажу, который, в свою очередь, был надежно прибит к стене, Скальдид мычал сквозь кляп, бешено вращал глазами и вырывался из пут. Последнее он, правда, делал все реже – уяснил, что Убби знает толк в связывании и что домар, скорее, разорвет себе жилы, чем наши веревки. Да и усталость сказывалась. Все-таки перед этим он участвовал в оргии, а затем боролся с придавившим его завалом мебели.

Каким бы крепышом ни являлся Скальдид, в его возрасте такие потрясения были противопоказаны. А он вдобавок упирался, не желая отвечать на наши вопросы. Но у нас тоже хватало терпения. Мы знали: даже если домар не прочь поболтать с нами, попранная гордость запрещала ему начинать беседу без демонстрации его несгибаемого духа. И раз уж мы не намеревались его пытать, приходилось мириться с этой северной традицией и ждать, когда пленник снизойдет до нормального общения.