В когтях у сказки

– Еще Ира была, старшенькая. Ворона девочек в черном теле держала, одевала в обноски, плохо кормила. Ей всегда на родных денег жалко было. Она нищим охотно помогала, а своим ни-ни. Дом возвела километровый, сад огромный, но домработницу не держала. Нина с Ирой в четыре утра вставали, комнаты мыли-скребли, потом на работу бежали. Вернутся со службы – и за грабли, тяпки, секатор. Ни минуты отдыха мать им не давала. И зятьям тоже. Все пахали, если не в доме, то на клумбах или в ее торговом центре. А денег им от доброй маменьки – шиш без масла. Лет пять-семь назад Ворона объявила, что у нее онкология, помирать ей скоро. Такой спектакль устроила! Охала, ахала, еле ходила, таблетки глотала, в кровать слегла, велела из-под себя горшок таскать. А потом вдруг Иру с супругом выгнала и – выздоровела. Народ прям попадал от изумления. Как так, вчера бабка голову от подушки оторвать не могла, а сегодня козликом скачет? И что оказалось-то… Придумала себе Ксения болезнь, чтобы проверить, как к ней родня относится. Нина с Петей испытание выдержали, молча за матерью ухаживали, любой ее каприз исполняли. А Ирка как-то раз в саду с подругой сидела и брякнула ей: «Сил больше нет выпендреж старухи терпеть, когда уж наконец она помрет!» Не сообразила, дурочка, что окна в доме открыты. Мать услышала слова дочери, и – упс! В последний год Ворона сумасшедшей прикидывалась, в коляску села. Потому я и сомневаюсь, что она умерла. Небось живехонька-здоровехонька. Могла деньги доктору дать, чтоб он ее покойницей объявил, вознамерилась посмотреть, станут ли Ира с Ниной рыдать или от радости запрыгают. Такие шуточки очень даже в духе Ксении Васильевны. А вас где поселили?

– В коттедже, – пояснила я, – там раньше жила дочь Борисогубских.

Елена перекрестилась.

– Ну-ну!

– Плохое место? – тут же отреагировала я. – Слышала, что в доме постоялица умерла.

Собеседница показала два пальца.

– Двое. Имен не помню. Одна старуха, вроде Клавдией ее звали…

– Может, Карелия? – подсказала я.

– Точно! – обрадовалась Елена. – Она реально ненормальная была. Кричала про конец света и прочее, ей, мол, по телевизору в новостях сказали, что Судный день наступил. А еще мужчина на тот свет отъехал, кажется, от инфаркта.

– Не очень приятно обитать в комнате, где до тебя покойники жили, – передернулась я.

– Это да, – согласилась Елена. – Но с ними ничего плохого не случилось, просто умерли, не убили их. Постойте, вы вроде детективы пишете? Ага, вспомнила, где лицо ваше видела – на книжной обложке! Точно, вы Смолякова!

– Арина Виолова, – представилась я.

– А-а-а-а, – с очевидным разочарованием протянула служащая. – Если вам про усопших послушать интересно, поговорите с Владимиром. Он в Доме здоровья математику преподает, а в свободное время экскурсоводом подрабатывает, водит людей здесь по территории и в Тамбовске достопримечательности показывает. Он все точно знает. Между прочим, сам книги пишет.

Елена засмеялась.

– Кстати, как раз из-за них ему один мужик морду отрихтовал.

– Странно, вообще-то писатели редко сталкиваются с открытой агрессией, – заметила я.

– А Неумывайкину досталось, – пожала плечами Елена. – Сидел он однажды позади моего домика под грибком с каким-то мужиком. Начала-то их беседы я не слышала, за кофейком отбежала, потом вернулась…

Елена постучала кулаком по стене и пояснила:

– Из фанерки сделано, да и не надо на лето капитального сооружения. В начале октября дверцу до весны запирают. Это я к тому, что слышимость хорошая. В общем, такая история…

Хлебаю я капучино и слышу, как бас говорит:

– Ты, мерзавец, еще жив? Неужели никто поганца за вранье не придушил?

Другой голос, вроде знакомый, отвечает:

– Вы меня с кем-то перепутали.

Первый еще сильнее разозлился:

– Узнал тебя, вора!

И матом собеседника обложил трехэтажным.

Второй спокойненько говорит:

– Если сейчас же не оставите меня в покое, позову охрану.

Бас как заорет:

– Давай, зови! Я все расскажу! Ловко ты в своих книгах брешешь! Ворюга!

И опять нецензурно дальше. Потом треск раздался. Я испугалась, что мужики грибок сломают, он за мной числится, вышла на улицу, обогнула домик и вижу – Неумывайкин наш на песке сидит, из носа кровь бежит. Я к нему кинулась.

– Слышала скандал. Кто вас так? Надо полицию вызвать. Подтвержу, что на вас напали.

Владимир рукой махнул:

– Забудьте, Елена Ивановна. Казус случился, какой-то явно больной человек ко мне пристал, несуразицу нес, потом в лицо ударил и удрал. Я даже внешность его не запомнил. Наверное, кто-то из «дикарей» на наш пляж забрел.

А я возьми да и скажи:

– Вроде тот псих что-то про ваши книги говорил.

Неумывайкин кивнул:

– Бросил фразу, будто я в них что-то наврал. Но у меня научно-популярные повести про путешествия в интересные места, солгать в них невозможно. А главное, зачем мне это?..

Елена засмеялась.

– Вот какие страсти-мордасти из-за книжек случаются. Лежачок дать вам?

– Лучше просто погуляю, – вздохнула я, – народу на пляже не протолкнуться.