В конце пути

— Понимаешь, сегодня появился один человек... Как бы родился взрослым.

— Родился?

— Ну да. Это я.

— У тебя день рождения?

— Да нет! — В его голосе прозвучала раздраженная нотка.

— А что? Почему ты без конца злишься?

— Лита, — сказал он просяще, — когда я тебя увижу? Надо бы поскорее.

— Хорошо, — тихо ответила она. — Через два часа я прочту верстку. Жди в сквере, где всегда...

Май вышел из телефонной будки. Вокруг шумела улица. Он глядел поверх голов прохожих. Рассеянно следил, как катятся по натянутым проводам токоприемники троллейбусов, как кружат стрелами строительные краны. Смотрел на профили крыш, на высокие окна, на небо, по которому тянулись шлейфы дымов и крутобокие ватные облака. Он думал о том, что все эти видимые и невидимые движения до микрона повторятся для него завтра. Что, захоти он, и вновь предстанет перед ним вон та причудливая завитушка, что нависла на секунду над фабричной трубой. Или вон та бьющаяся на ветру простыня с загнутым углом на балконе восьмого этажа.

Потом он подумал, что, хоть и повторится все это, но не для него, ибо завтра его здесь не будет. И никаких "захоти". Настоящее завтра, его субъективное послезавтра, вырастет из сегодняшних его действий, которые должны быть совершены им, и никем другим... Двойник — это только подсказка...

Прежде всего — разговор с Литой, — думал Май. Первый раз он попросит у нее помощи, и она наверняка поможет. Потом надо говорить с Сашей, с Бригге, теперь он не с пустыми руками...

— Раззява! — заорал шофер самосвала, чуть было не наехавшего на задумавшегося Мая. — Жить надоело!

Май шарахнулся. Этого еще не хватало! Но тут же его обуял неожиданный приступ фаталистического буйства.

— А хоть бы и надоело! — завопил он вслед уезжающему самосвалу и, не глядя, не думая, ринулся в гущу машин.

Он бежал с криво расставленными руками, бежал прямо под колеса лимузинам, грузовикам, автобусам. Он кричал:

— А ну-ка троньте! Троньте неприкасаемого!.. Меня не убить!..

Крики его сливались с ревом клаксонов, с визгом тормозов и руганью шоферов. Машины резко сворачивали и останавливались. За секунды возникла пробка, движение в обе стороны прекратилось. В аварийную уличную какофонию влились трели милицейских свистков.

...Май лежал навзничь на асфальте. Рядом сидел на корточках бледный испуганный водитель маленького "Запорожца", не сумевшего-таки увернуться от бросившегося прямо под него человека. Вокруг собралась толпа. Водитель "Запорожца" бессвязно лопотал:

— Лез на рожон... Прыгнул... Что я мог?..

— Шизофреник, — объяснял другой шофер. — Таких бесплатно давить.

— Самоубийца, — подтвердил третий, — гад!..

К месту происшествия протиснулся милиционер.

— Не трогать пострадавшего! — громко распорядился он, хоть лежавшего Мая никто и не трогал, и обернулся к водителю "Запорожца": — Ваши документы.

Тот полез дрожащими руками в карман, бормотал оправдания:

— Никак невозможно было, товарищ старший сержант, справа был вот этот пикап, слева трамвай...

— Разберемся, — перебил милиционер. Май повернулся на бок, поднялся на четвереньки, встал.

— В чем дело, гражданин? — спросил его милиционер.

— Ни в чем, — ответил Май, — я сам виноват... Завыла сирена скорой помощи.

— Освободить проезжую часть! — приказал всем милиционер.

К скорой помощи, которая тотчас подъехала, подбежал Май:

— Напрасно вас вызвали. Я здоров как бык.

— Сержант! — позвал врач.

— Здравия желаю, — сказал милиционер. — Этот — пострадавший, лежал вот...

Врач, кряхтя, вылез из машины:

— Дайте-ка голову.

Май наклонил голову, и врач ее ощупал, похлопал Мая по рукам, ногам, груди. Было не больно. Врач спросил у Мая фамилию, достал какую-то бумагу, что-то в ней написал, дал подписать милиционеру, потом сказал Маю:

— Ладно, идите. Впредь будьте осторожнее.

— Спасибо, извините, — пробормотал Май и пошел к тротуару. Ему стало стыдно перед этим пожилым врачом, перед хлопотливым сержантом, перед испуганным водителем "Запорожца".

— Товарищ пострадавший! — крикнул ему милиционер.

— Что? — Май остановился.

— То самое, — отчеканил милиционер, — прошу уплатить штраф за хождение по проезжей части транспортной магистрали.

— Сколько?

— Пятьдесят копеек.

— Нет, сказал Май. — Самое малое — два с полтиной. Вон сколько людей я потревожил. — Подал милиционеру трешку.

— Не чудите, — без тени удивления сказал милиционер, отсчитал сдачу, оторвал квитанцию. — Лучше почиститесь.

— Ладно, — сказал Май, — извините.

— Не надо было нарушать. Молод еще нарушать.

Май зашел в парадное и носовым платком счистил грязь с одежды. Долго оттирал пятна пыли, впечатавшиеся в брюки и пиджак. Присел на ступеньку лестницы. Он еще дрожал. "Ну и глупость же! — вертелось в голове. — Какой идиот... Фаталист паршивый... Срам!" Постепенно нервный срыв иссякал.

Все-таки минут двадцать он сидел, приходя в себя... Она не верит

Лита опаздывала. С полчаса Май терпеливо ходил по скверу, несколько раз звонил ей из автомата, но безрезультатно — было занято. Позвонил Двойнику, спросил, придет ли, в конце концов, Лита. Тот ответил, что надо ждать, что она явится примерно в три.