В конце пути

Опять ходил по скверу. И смотрел, как падают, кувыркаясь, желтые и оранжевые листья, как шагают под деревьями редкие прохожие. На душе стало спокойно. После дурацкого номера с автомобилями Май освободился от подсознательного желания по-бретерски испытать этот удивительный кусочек собственной судьбы.

Лита прибежала в начале четвертого. Раскрасневшаяся, она прижалась щекой к его лицу:

— Ты нехороший человек. — Май понял, что это примирение и прощение. Знаешь, что у нас было! Главный снял два снимка, и третья полоса получилась совсем слепая...Загон, как назло, пустой...

— Лита, — перебил Май, — давай сядем. Они сели, и Лита придвинулась к Маю.

— Ты соскучился?

— Нет, то есть да... Извини, — он улыбнулся. — Понимаешь, со мной сейчас происходит нечто очень серьезное и необычайное. Ты можешь выслушать?

Она немножко отодвинулась от него.

— Ты получишь сейчас отличную сенсацию для своей газеты, — сказал Май.

— Да? — в ее голосе была нотка разочарования.

— Ты же просила об этом!

— Ну да, конечно...

— Лита, — сказал он, — ты ведь знаешь, какой я был в последнее время. Нервный, грубый, правда?

— Немножко... правда.

— Это потому, что я извелся... Извелся с одной идеей. И сегодня неожиданно получился решающий эксперимент, ты меня понимаешь?

— Не очень, — она зябко поежилась. Он обнял ее за плечи.

— Нет, я не о том говорю. Видишь ли, сегодня эксперимент удался в небывалом масштабе. Это почти чудо, что он удался. В это не верит даже твой брат. И Бригге не верит... В общем не верят мои же товарищи физики, которые знали о моей работе и участвовали в ней. И вот еще что: этот эксперимент не закончен, он идет сейчас, в эту самую минуту. А начало его будет завтра утром.

— Конец?

— Начало... О, боже мой, пусть — конец, это неважно. Я опять не о том. Главное вот в чем, слушай. Пока идет эксперимент, у меня есть двойник.

Она вздрогнула.

— Какой двойник?

— Обыкновенный двойник. В точности такой же человек, как я.

Она встревоженно взглянула ему в глаза.

— Только не бойся, — сказал он, — не думай, что я свихнулся. Сегодня же ты можешь подготовить публикацию о моем опыте. С кратким описанием и фотографией меня и Двойника. И чтобы завтра же это было в газете... Тогда опыт невозможно будет замолчать...

Она опустила голову и держала его за руку. Решила, что возражать ему не надо. Лучше, пожалуй, согласиться. Он говорил:

— Ты мне веришь, Лита? Ты веришь?

— Можно тебе задать вопрос?

— Ну, конечно.

— Знают ли об этом...

— Ясно, — перебил он, — знают ли об этом мои институтские шефы. Да?

— Да.

— Мой начальник отдела и слышать не хочет об этой идее. Я работал на свой страх и риск. Вдобавок я не успел ничего подготовить, организовать. Тут ведь опыт над человеком, надо мной. Везде и всюду коллеги замахали бы руками, не разрешили бы, а уж раз это случилось, то устроили бы закрытую экспертизу, за неделю, не меньше. Все бы сомневались, боялись, не верили. Я их вполне понимаю. В науке быстро дела не делаются. Понимаешь, мне эта публикация нужна больше, чем тебе сенсационная находка. И срочно!..

— А зачем тебе срочность?

— Завтра явление прекратится, его уже не будет. Не будет Двойника. А опыт-то, наверное, уникален. Очень может быть, неповторим. Завтра будет поздно, потому что Двойника не будет... Вернее, меня не будет...

— Что?

— Ну да. Понимаешь, строго говоря, он — это настоящий я, а я — двойник, потому что он останется жить дальше, а я должен исчезнуть.

— Исчезнуть?

— Ну да, исчезнуть, — сказал ом озабоченно, — это необходимо и произойдет обязательно, но ты должна мне помочь, чтобы была достоверность, чтобы опыт не замолчали...

Лита мучительно соображала, что же ей делать. Что делать, когда близкий человек у тебя на глазах лишается разума!? Она поднялась со скамейки, потянула за руку:

— Хорошо, Май, пойдем.

Они пошли по аллее, и он ясно почувствовал, что она ему не верит и считает его сумасшедшим. У дверей редакции она сказала:

— Мне пора. Ты будешь дома?

— Очень скоро я и Двойник будем здесь, в редакции, — ответил он и повторил. — Я и Двойник. Извини меня... Что было в газете

Иосс взял газету из рук потрясенного Климова. Еще раз прочитал дату, пристально вглядываясь в каждую букву, в каждую цифру. Сомнений быть не могло — рядом с заголовком напечатано завтрашнее число. Нет никаких следов подчистки, подрисовки.

Газета была свежая, видно, еще не читанная. Иосс развернул ее, разгладил, скользнул глазами по первой странице. Передовая "Гордое звание" о строителях, какая-то статья под заглавием "Широкий шаг", фотография здоровенного трактора. Иосс перевернул страницу — "Почин обрел крылья", "Верность делу" — ничего из ряда вон выходящего. Дальше — "Ансамблю Баршая сорок лет", фельетон "Пятна на солнце". И, наконец, словно электрический разряд пронизал Иосса: он увидел в газете фотографию удивительно знакомого лица. Кто это? Да это же Климов! Климов собственной персоной!