В конце вечности

— А вот и мой генерал пожаловал! — закряхтел король, зажмуривая от боли один глаз. — Прости меня, Бёртвин, дурак я! — виновато покачав головой и взглянув на генерала, добавил он. — Ты никогда не подводил меня и в который раз уже спас мою седую голову. Я признателен тебе, — старательно подбирая слова, продолжал он. — Ты моя единственная опора. Прости меня за всё, друг.

— Что-то ты расклеился, старый чёрт! — глядя на неловко побагровевшего короля, сказал Бёртвин и засмеялся.

— Да, действительно, — словно отойдя от морока и просветлев, закряхтел король, слегка напуская на себя прежней значимости.

— К чёрту обиды и разногласия, и уж тем более благодарности, Демид, это война, здесь нет места сантиментам, — присев на стул рядом с королём, сказал генерал. — У меня там, в лагере, беженцы. Двое. Парень и девчонка. Историю он мне рассказал бредовую, хотя сам держится молодцом. Говорит, может открыть ту нашу дверь в твоих погребах. Говорит, что за ней вход в подземный город древних союзников… А девчонка с ним якобы одним только взглядом может любого влюбить и напрочь свести с ума, — откинувшись на спинку стула, добавил Бёртвин, внимательно наблюдая за реакцией Демида.

Король опустил взгляд на пол, глубоко погрузившись в тревожные и томительные раздумья.

— Почему ты молчишь? — удивлённо спросил Бёртвин. — Не думал, что ты будешь столь серьёзно озадачен этим вздором.

— Позабавиться здесь можно лишь над тобой, Бёртвин, — раздувая усы, сказал король. — Если бы ты больше читал, а не занимался муштрой, то наверняка понял бы, что происходит.

Генерал замялся и, закашлявшись, скрестил на груди руки.

— Ну, просвети старого вояку, — внимательно посмотрев на Демида, сказал он.

— А я о том, что в нашей библиотеке ещё до пожара был том откровения пророка. Я перечитывал его, будучи ещё молодым, — поглаживая бороду начал Демид. — Там говорилось о вырождении людей, о последней битве зла и добра, об Ангеле любви, сводящем людей с ума одним лишь своим видом. И о той каменной двери за семью печатями, что откроется и подарит нам надежду, — сказал король и задумчиво потупил взгляд.

— Думаешь, это всё правда? — снова откинувшись на спинку, спросил генерал.

— Мы должны сберечь девчонку, — закивав головой, сказал Демид и поднялся с настила. — Нужно возвращаться в бастион. Сегодня же.

Бёртвин, видя подобный настрой короля, не возымел желания спорить, к тому же битва, случившаяся накануне, оставила много раненых, в полевых условиях их состояние ухудшалось. Генерал кивнул и, ударив ладонью по колену, поднялся.

— Хорошо. Прикажу сворачивать лагерь, — решительно, но с тенью затаённой в голосе печали сказал генерал и, простившись, вышел из шатра.

Тем временем в лагере Валофара царило напряжение. На въезде на кольях вздымались обнажённые и замученные тела двух мужчин. Это был один из охранников, стороживших Эльзу, и командир дозора часовых, через которых проскочили пленники. Через несколько часов мучений Валофар собственноручно казнил несчастных. Он был в ярости. Вернувшиеся из погони всадники долго не осмеливались доложить о своей неудаче и, в конце концов, решившись, были жестоко наказаны плетью.

В шатре Валофара привязанный к стулу сидел Алекс. Лицо его было разбито, взгляд измождён, а раны, ещё полученные в бою у деревни, открылись и пропитали одежду бурыми пятнами. Вокруг пленника расхаживал Валофар, посматривая на сбитые костяшки рук.

— Ох, щенок! — прошипел Валофар. — Ты представить себе не можешь, как мне хочется забить тебя до смерти, — ухватив кавалериста за светлые волосы, добавил он.

— Так сделай это, урод, — едва шевеля онемевшими губами, произнёс Алекс.

— Не-е-ет, — вдруг отпустив его волосы и погладив по голове, тихо сказал Валофар. — Ты будешь жить. Я ведь знаю, почему ты хочешь умереть, — протянул он. — Ты же сын самого Бёртвина. Его гордость, ставшая посмешищем для всего королевства. Твоё фиаско тебя гнетёт так сильно, что съедает изнутри, подобно червю. Десятки лучших бойцов, бесславно сгинувших под твоим началом. Они приходят к тебе ночами? Ммм? А, можешь не отвечать. Конечно, ты их видишь. Нет, парень, пожалуй, я хочу, чтобы ты жил. Да что там, я даже не держу тебя, ты можешь уходить! Возвращайся к отцу, живи как жил, просто старайся не попадаться на глаза матерям погибших товарищей. Они могут не понять, почему их сыновей больше нет, а их командир вернулся.

Алекс измученно поднял глаза и поплыл ими по полумраку, остановившись на выходе.

— Я рад, что этим ребятам удалось сбежать от тебя. Ты неудачник, не меньший, чем я, — улыбнувшись, произнёс кавалерист и снова опустил голову.

— Стража! — вскипев, закричал Валофар. — Уберите отсюда этот кусок дерьма!

Появившиеся в дверях солдаты отвязали Алекса и поволокли из шатра. Едва полог у входа закончил колыхаться, как внутрь вошёл советник Валофара. Высокий седой мужчина с мутными серыми глазами и длинным носом почтительно склонился перед господином.

— С чем пожаловал, Отингер? — с трудом приходя в себя, нервно спросил Валофар.