В краю мангров

Чимаррон насторожился, замер на месте, словно окаменел; голова чуть опущена, уши направлены вперед, ноздри расширены. Мало-помалу страх переплавлялся в ярость. Стоя за густым низким кустарником, он переводил злобные глаза с одного всадника на другого, прикидывая расстояние.

Корова вышла шагов на пять из мангров и остановилась, равнодушно глядя на вакеро. Всадники ее не путали: старые знакомые. Конечно, они иной раз докучают, гоняют тебя с одного места на другое. Но на новом месте всегда оказывается сочная трава и вдоволь воды, а иногда еще и деревянное корыто с солью. Вкусная соль. Всадников надо слушаться.

Она лениво повернулась и, минуя мангры, зашагала обратно, к краю болота. Вторая корова, выйдя из-за деревьев, последовала ее примеру, третья, с теленком, прямо с опушки пошла назад по собственным следам. Две телки постояли, пофыркали и тоже побрели обратно.

И никто из них даже не взглянул на быка. Они привыкли к тому, что и вожак — в первую очередь вожак — покорен человеку.

Мариано погнал коров, покрикивая и размахивая лассо. Если хорошенько подогнать их, они метров двести пройдут, не останавливаясь, а он за это время направит туда же. остальных. Пусть увидят эти приморские жители, что горец один может справиться с таким пустяком. Правда, быка что-то не видно, да это неважно. Все-то они преувеличивают; не может чимаррон быть таким опасным. Что он, быков не видел? Пока пикадор не раздразнит их, они с места не сдвинутся. Эгей, коровки, живее топайте!

Дикий бык, выжидая, стоял за мангровой завесой. Он видел, как часть его стада повернула назад, а часть остановилась в нерешительности. Жаркий гнев распалял быка. Всего шестнадцать шагов отделяло его от всадника, когда тот придержал лошадь, чтобы не наехать на коров.

Хриплый короткий рев… Чимаррон вырвался из зарослей и бросился прямо на человека, который задумал угнать его самок. Готовый все сокрушить на своем пути, бык, словно африканский буйвол, мчался вперед с опущенной головой и всевидящими глазами. Первозданная мощь, лавина беспощадной ярости.

Мариано хотел повернуть лошадь. Ее копыта разъехались в жидкой грязи, ноги подкосились, и не успела она развернуться, как рога и лоб быка ударили ей в брюхо, подняли и бросили наземь. И всадник оказался придавленным бьющейся, брыкающейся лошадью, которая тонко ржала в смертельном страхе перед рогами и топчущими ногами быка.

Человек тоже вскрикнул. Один раз. И смолк.

Хлопнул выстрел, второй, третий. С ревом бык обернулся и ринулся на Франсиско, который припал к шее своего коня, держа в руке дымящийся револьвер. Брильосо отскочил в сторону так прытко, что менее искусный всадник вылетел бы из седла. Бык промчался мимо и тяжело развернулся для новой атаки. В это время четвертая пуля задела его голову.

Вперед, на врага… Но Брильосо не первый раз встречался с быками, он вовремя уклонился.

Короткая тщетная погоня показала чимаррону, что конь и всадник неуловимы.

Он остановился и затряс головой, разбрызгивая алые капли. Острая боль в холке, правая лопатка будто онемела… Временами мутится в глазах… А всадник, остановив коня в шестидесяти шагах от него, перезаряжал барабан.

Вот поднял руку, прицелился… Бык медленно повернул голову. Вереница дымчатых коров уходила, покидала болото, возвращаясь на старое пастбище. Их подгонял человек на гнедой лошади.

Могучая туша вздрогнула. Бык долго смотрел вслед уходящим. И опять перевел взгляд на своего врага.

Франсиско сидел неподвижно, как изваяние, не спуская глаз с чимаррона. Конечно, можно выстрелить, но ведь самодельные свинцовые пули из его старого револьвера тридцать второго калибра здесь бессильны. Осталось пять штук. Лучше приберечь их для самого крайнего случая: если придется стрелять в упор.

Долго они меряли друг друга взглядом, не двигаясь с места. Наконец человек заставил коня сделать несколько шагов назад. Медленно, не выказывая страха.

Бык продолжал стоять, но что-то в его позе переменилось. Казалось, напряжение покинуло его. Массивная голова наклонилась к земле, он принюхался, фыркнул. Вдруг повернулся к всаднику спиной и побрел в свое царство среди топей.

…Через четверть часа Франсиско достиг края болота. Мариано безжизненно лежал поперек его седла, голова и ноги свесились в траву. Содержимое его карманов, завернутое в носовой платок, убрано в переметную суму бригадира. Хозяин перешлет в Фредонию.

Первый красноголовый гриф спикировал на светлую лошадку, которая осталась лежать в воде у мангровой рощи.

* * *

Багровый шар солнца примял верхушки деревьев. Кругом летали стаи уток, цапли длинными вереницами потянулись к своим ночным убежищам. Из травы с хриплым криком поднялась выпь.

В самом сердце большого болота простерлось тихое озеро, окаймленное илистым валом и низкими замшелыми деревцами. Из воды там и здесь торчали мертвые узловатые суки. На одном из них, глядя на воду бесстрастным желтым глазом, стояла великолепная белая цапля.