В краю несметного блаженства

– Одна поправочка, мистер «старший сержант». Сопровождение применяется только при наличии факторов, напрямую угрожающих жизни или здоровью гражданина, а также в отсутствие специальных режимов, таких, например, как режим особого положения, который своей силой перекрывает любые функции работников Надзора и вынуждает слушаться одних лишь приказов руководства. Как вам такое, любитель похвастаться результатами финальной аттестации?

Веху пришлось встрять в ситуацию, чтобы приятели друг с другом не погрызлись насчёт того, кто же прав.

– Вообще, – пожаловался он, – в этих дворах обитает какая-то банда ненормальных старух. Меня чуть не избили, пришлось пробиваться с боем! Так что, формально, это может считаться фактором, который угрожает моей жизни. Я займу позицию старшего сержанта, но только для того, чтобы как можно быстрее добраться до дома.

– И что мы собираемся делать? – ворчливо спросил Браун.

– Поднимемся на крышу и пойдём поверху, – указал ему напарник. – Это самый безопасный вариант, и к тому же никто нас не заметит и не потревожит.

Вех заметил пожарную лестницу, свисавшую с самой крыши, но начиналась она со второго этажа. Старший сержант посчитал её хорошим решением для подъёма наверх.

Прямо под пожарной лестницей имелась дверь. Её быстренько открыл Браун, воспользовавшись пластиковой картой Надзора. С помощью этой карты можно было попасть в любое помещение, оборудованное подобной карточной системой защиты.

Коридор жилого здания, в которое они проникли, был точной копией коридора в доме Веха. Стараясь не поднимать лишнего шума, троица поднялась по ступеням до второго этажа, вышла на миниатюрный балкончик, а уже с него перелезла на пожарную лестницу и под звуки стонущего от тяжести металла принялась подниматься на самый верх.

– Я одного не пойму: для чего это тебе вообще понадобилось сопровождать меня? – скрипя зубами от усталости, поинтересовался Вех у старшего сержанта. – Ну шёл бы я себе и шёл, ну встретил бы шайку бабушек, ну убежал бы от них, ну добрался бы кое-как домой… а вы тут засуетились, перехватили меня, бросили свои посты и будто в качестве какой-то личной охраны отправились вслед за мной.

Браун подтвердил слова Веха, добавив от себя, что никогда не видел своего приятеля таким настойчиво-целеустремлённым и что в подобных мероприятиях он принимать участия не собирался, но пошёл вместе с ним, дабы не остаться на скучном посту в одиночестве.

– Несмотря на то что наши мнения расходятся во многих вещах, – завершал он говорить, – мы вместе прошли через многие трудности, мы завершили академию Надзора и стали теми, на кого равнялись во время обучения и даже ранее. Если нас за такое подвергнут дисциплинарному наказанию, я не отрекусь от друга детства и вместе с ним подставлю спину под удары со стороны начальства.

– Прямо-таки удары? – не без доли иронии удивился Вех. – Неужели вас так сильно бьют? – рассмеялся он.

– Нет, такого никогда не случалось, это я всё образно сказал. На нас даже кричат редко и то в случаях особо тяжёлых. На лекциях рассказывали о «прелестях» службы, которая была до Надзора – «пальцы»! Ой, то есть «полиция», вот это я сказанул, хо-хо! Отвратительное слово. Раньше все городские службы имели такие сложные названия. Как хорошо, что в наши дни имена органов или служб полностью отражают присущий им вид деятельности. Что-то я отвлёкся: хотел рассказать про «полицию». Так вот, нам рассказывали, что «полиция» – неважно, в какой стране – имела крайне жёсткие правила и постоянно оказывала давление не только на своих сотрудников, но и на простых граждан! Имели место быть случаи жестоких избиений, неподчинений законам, подставных задержаний и прочих гадостей. Мне было так противно выслушивать это и одновременно осознавать, что подобное вообще могло когда-либо происходить. К чему я это рассказываю: сейчас, при Надзоре, такой произвол искоренён. Академия – вещь тяжёлая, но не в плане оказываемого давления, а в смысле ответственности, которую на тебя постепенно возлагают. Волей-неволей приходится приспосабливаться. Нет и ещё тысячу раз нет: нас никто не бьёт.

Взобрались на крышу. Она не была плоской, а имела свой рельеф, присущий практически всем крышам. Кое-где приходилось выше поднимать ноги, чтобы не споткнуться, кое-где приходилось спрыгивать или спускаться по плавным наклонностям. Стоит заметить, что небо не оказалось прямиком как на ладони, чего Вех так сильно ожидал: этот жилой сектор был одним из единственных в своём роде ввиду заметно выделявшейся (на фоне прочих секторов) малоэтажности домов, вследствие чего к небу по-прежнему продолжали тянуться небоскрёбы, которые окружали горизонт со всех сторон и застилали своими громадными конструкциями бесцветную небесную гладь. Только и оставалось довольствоваться крошечным квадратиком неба над головой, который удалялся вверх на недостижимые расстояния…