В кривом зеркале

— Прикинь, Влад, меня кошка от смерти спасла. Я пока картины заворачивал, головой рельеф свой со стены сбил. Неслабый кусище малахита. Пристроил на свою погибель в угоду маменьке. Тюкнулся и забыл. Не до того было. Тот поболтался, поболтался и упал. А тут кошка прямо под ноги сиганула. И откуда только взялась? Я — в сторону, каменная махина только по виску царапнула. И плечо разворотила.

— Тебе бы в больницу.

— Обойдется. Я перевязал рану, от такого не умирают. Кровищи, правда, натекло. Со стороны смотрится впечатляюще. Прямо место преступления, хоть милицию приглашай. Подтер маленько. На большее времени не хватило. Домработница придет, ворчать будет.

— Хочешь, я перевяжу?

— Не обязательно. Я через пару часов отдамся на откуп профессионалам, справятся.

— Ну, мое дело предложить. А с чего картины продавать надумал?

— Деньги нужны. Да и картины так себе, такого не жалко.

— Что-то новенькое, — приятель внимательно посмотрел на Франца. — Ишь, как заговорил — чисто герой. Не иначе, опять за кисти взялся.

— А у меня новая жизнь начинается. С чистого полотна.

— Давно пора. Ты у нас на курсе в фаворитах ходил. Не из-за папеньки. Профессура прочила Собесского-младшего в гении. Процесс, правда, несколько затянулся. Но творить никогда не поздно. Ты не пропадай, ладно? Хотелось бы на шедеврики поглядеть. Сам-то я в коммерцию подался. Пишу редко. Чисто для души.

Катер завернул за поворот. На пригорке показалась деревня. Девушка в коротком сарафане полоскала на мостках белье. Заметила мужчин в лодке, пригляделась. Помахала рукой.

За спиной сельчанки начиналась полоса молодого леса, плавно переходящая в парки Престижного. Среди молодой зелени могучих каштанов поблескивала на утреннем солнце знакомая черепичная крыша. Собесский вздохнул и отвернулся.

Усадьба осталась без присмотра. Ничего страшного — присматривать было не за кем. Санта-Барбара благополучно отбыла к себе. Своей живностью Франц так и не обзавелся. Домработница появлялась дважды в неделю. А воров в поселке отродясь не водилось.

Рана на плече саднила. Сердце неслось на всех парусах навстречу новой жизни. Он все рассчитал правильно: две недели в клинике, неделя в галерее. Выставка, встречи с покупателями, рассмотрение коммерческих предложений. Пара звонков в популярные выставочные залы. После такого фортеля дома его должны принимать на ура. Безотказный прием. Проверено. Правда, не им. Хватит ли этого Агнешке? Должно хватить. На первое время. На достигнутом Франц останавливаться не собирался. Пора было занимать свое место под солнцем. Давно пора.

Жалел ли он о том, что после смерти отца отдался на откуп глупым подростковым комплексам? Оставил без внимания десяток интересных предложений, переключился на футуристические инсталляции. Скорее нет, чем да. Каждый шаг на этой земле нужен человеку, чтобы идти дальше. Каждое действие имеет свою ценность и свою цену. Каждая ошибка — есть ступенька на пьедестал. Или эшафот. Но без этой ступеньки не обойтись, разве что в нужный момент свернуть с одного пути на другой, на одной из заканчивающих лестничный пролет площадок. Возврата нет, но случаются на пути новые перекрестки, где битый стоит тех самых двух небитых в выборе направления движения. Была бы правильно поставлена цель. И имелась бы устойчивая мотивация…

Он все успел. И обозначиться на богемном небосводе. И вовремя вернуться. И произвести впечатление. И договориться о регистрации в роскошном парке. И заказать лимузин. И выписать из Парижа свадебное платье.

Пришлось одолжить денег у маменьки — искусство не привыкло золотить гениев в срочном порядке. И Агнешка сопротивлялась по поводу заказного наряда. Да и в отношениях со столичным бомондом возникли некоторые проблемы. Но лед тронулся, и никаким порогам и топям не удастся теперь остановить несущийся поток — в этом Собесский был уверен абсолютно. Как и в том, что к весне станет отцом. А маменька сменит гнев на милость и вернется в Престижное, чтобы насладиться ролью бабушки.

Улыбка тронула его губы, расплылась по сияющему от нахлынувшей радости лицу. Синие светлячки заполонили радужную оболочку от края и до края, окончательно вытеснив остатки болотной мути. Франц осторожно высвободился из нежных объятий. Пора было сменить колючий свитер на смокинг. До церемонии оставалась пара часов.

— Пора, девочка моя. Успеешь собраться?

— Успею, — нехотя отстранилась от любимого Агнешка. — Я почти готова, только платье надеть и дождаться мадам Конопацкую.

— А последнее никак нельзя отложить?

— Я уже пыталась. Никак нельзя. У мадам тоже сегодня свадьба. Правда, серебряная. Я и так к сроку не уложилась. Были на то уважительные причины…

— Ты скоро?

— Щассс… — Константин сжал зубы и вернулся к подгоревшей кастрюле.

Третий день дома. Как же это все ему надоело! Стирка, готовка, глажка, вынос мусора заодно с мозгом. И мерное жужжанье сзади: сделай то, переделай это. Выполощи, купи, привези…