В лабиринтах страны карст

Было пройдено не больше полукилометра. Расстояние вроде незначительное. Но сколько интересного встретилось на пути. А сколько еще будет!

Потолок снова начал снижаться. Опять пришлось ползти, обдирая руки об острые камни. Витька ругал себя, что не догадался прихватить рукавицы. Впереди открылся еще грот — «Угловой». В самом начале его возвышался стройный сталагмит, вся поверхность которого была покрыта ребристым ноздреватым нарядом, а на макушке сидела свое-образная корона из крохотных сталагмитиков. Вокруг великана толпились более мелкие, а в стороне лежал на боку еще один большой сталагмит.

Под ногами зачавкала глина. При свете фонариков она казалась почти черной. Идти стало труднее. Глина так прочно присасывала к себе подошвы, что отрывать их стоило немалого труда.

— Запомни, — сказал Витька. — Вот здесь, влево, грот с огромным озером. До конца его еще никто не доплывал. Пойдем обратно, сам увидишь, как там здорово! Когда-нибудь мы возьмем резиновую лодку и исследуем озеро.

Ровный тоннель уходил вдаль, теряясь в темноте. Вдруг Стасик почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд! Огромные черные глаза мрачно уставились на него с потолка. В их черноте было нечто фантастически жуткое.

— Это просто дыры в потолке, — самым будничным голосом сказал Витька. — Грот так и зовется — «Черные глаза». Погоди, еще не это увидишь, — добавил он, резко забросив на плечо лямку рюкзака.

Они зашагали по просторному, будто метро, тоннелю. Стены его, пол и потолок словно выровнены руками рабочих. Даже натеки на стенах напоминали лепные украшения. Только кое-где большие глыбы, увенчанные сталагмитами, загромождали дорогу. Сталагмиты эти были похожи на кроликов, сторожко сидящих на задних лапах.

Миновали целую гряду таких камней. Чувство усталости притупилось. Но двигались уже значительно медленнее. Над головой выгибался куполообразный потолок. Вся поверхность его рябила ажурными узорами, какие бывают у подтаявших сугробов в часы ночного заморозка. Некоторые участки были, как пчелиные соты. В неглубоких нишах белели точеные колонны.

Неожиданно Стасик остановил Витьку:

— Смотри, слева ход! Вот бы нам…

— Не фантазируй, — перебил его Витька.

— Но ведь там никто не бывал.

— Поэтому и нам нельзя. Да и все равно в него не пробраться.

Действительно, проход загромождал толстый сталагмит. Стасик доказывал, что его можно разбить геологическим молотком, но Витька не слушал.

Из грота змеились два ответвления. Одно начиналось узкой трубой, уходящей почти вертикально вниз. Другое — тесным коридором вело в следующий грот. Витька размотал веревку, вырубил на камне паз и, прочно закрепив ее, начал медленно спускаться. Вскоре веревка задергалась. Стасик последовал за ним. Снизу тянуло холодком. Отпустив веревку, Стасик поднял фонарик и… опешил.

Злорадно усмехаясь, на него смотрела голова Мефистофеля. Крючковатый нос загибался к подбородку, клинышек бородки трепетал от смеха. Зловещие глаза следили за каждым движением.

«Вот наваждение, — внутренне поежился Стасик. — Уж не в преисподнюю ли мы попали?»

Витька, ни слова не говоря, погладил «дьявола» между рогов. Это была каменная скульптура — создание подземных вод. Мефистофель сторожил проход в страну чудес.

Страна чудес

Жирный кабан, ощерив клыки, стерег вход в следующий грот. Его заплывшие глазки смотрели свирепо. Каждую секунду он мог броситься на путешественников. Стасик даже отступил. Трудно было поверить, что это просто-напросто каменная глыба, искусно обработанная природой.

Ни в одном музее не видели ребята таких чудес. Все, что было раньше, как-то стерлось, стушевалось. И шумные городские улицы, и травянистые проулки села забылись.

Теперь перед ними был грот «Сказка». Никакая фантазия человека не могла бы создать этого поистине чудесного, сказочного мира.

Белые, желтые, розовые, зеленоватые тона переливались на стенах. Ярусы натеков, ребристых, шишковидных, кистеподобных, веерообразных, преломляли лучи фонариков и сверкали. Колонны и башенки, словно выточенные из слоновой кости и мрамора, блестели в каждой нише. Тончайшая лепка и изящнейшие кружева затягивали потолок. Тонкие струйки воды, просачиваясь вниз, оживляли узоры своим сверканием. И все это было в полной тишине, все это выхватывалось из темноты лучами фонариков, чтобы опять исчезнуть во мраке.

А за этим гротом открывался просторный театральный зал. Дальняя стенка его была задрапирована тяжелыми складками занавеса. По залу ровными рядами, как будто готовясь к какому-то представлению, вытянулись и замерли сталагмиты. Перед закрытой сценой расположились ряды для зрителей. Стасик даже услышал разноголосый говор толпы. Вот сейчас распахнутся двери, раздвинутся портьеры, хлынет поток возбужденных, празднично одетых людей. Начнется спектакль.

Но все было тихо. Только Витька перебирал какие-то камни, разглядывая их на свет.

— А теперь пойдем-ка в «Индию». Там еще лучше: «Не счесть алмазов в каменных пещерах, не счесть жемчужин в море полуденном в далекой Индии чудес», — вполголоса пропел Витька.