В лабиринтах судьбы

В подавленном состоянии вернулся командир роты в расположение палаточного городка. Немного поразмыслив, незамедлительно собрал командиров групп и их заместителей. Соловьёв где-то задержался и прибыл последним.

– Товарищи офицеры, – начал Оборин официально. – Я только что вернулся из штаба с приказом на боевой выход.

– Слон, его что, контузило под Кабулом? – шепнул Даничкин на ухо Новикову. – Заофициальничал чего-то…

– Да иди ты… – отмахнулся тот. – Послушай приказ. Чует моё сердце, он сегодня какой-то необычный.

Ротный задумчиво оглядел офицеров и прапорщиков и, не удостоив вниманием шепчущихся, продолжил:

– Предстоит операция и, я бы сказал, не совсем обычная. Налёт-засада, новое изобретение штабной разведки. Финал – в тумане.

– Мрачноватый приказ, – пробормотал Суванкулов.

– Сурмягин вызывал? – не ко времени весело спросил Соловьёв.

– Ты догадливый, замполит.

– Тогда всё понятно. Нам предстоит расстрелять десятка два душманов под видом оголтелых партийцев исламской партии. Я угадал?

Присутствующие переглянулись. Оборин посмотрел на Соловьёва.

– Как догадался?

– Знакомо дело, командир, если жиртряс вызывал сам лично. Это же спецразведка. А Сурмягин – он и есть Сурмягин. От него исходят одни неприятности. Он и сценарист, и режиссёр одновременно. Мы с вами лишь актёры его театра. Не сможем отработать спектакль должным образом – нам всем труба. Поверте.

– Откуда тебе всё это известно? – вмешался Суванкулов. – Ты участвовал в таких переделках.

– Приходилось, – уклончиво ответил замполит. – И поумнел на всю оставшуюся жизнь.

– Всё, точка. Потом расскажешь, – прервал ротный и достал из планшета карту.

После незначительных перепалок капитан Оборин вновь обрёл былую уверенность, почувствовав поддержку боевых товарищей. Речь, как обычно, стала привычной и понятной для всех. Его подчинённые – не новички в Афганистане. Заматеревшие и стреляные, отученные от фамильярности и прислужничества, эти люди были приучены разговаривать между собой на особом языке боевого братства. В этом общении была какая-то своя, понятная только им ирония с привкусом горечи. Но панибратство отсутствовало, ему противостояла жёсткая дисциплина, свойственная только спецназу.

– Короче, мужики, формируем сводную группу под моим личным руководством. Так распорядился полковник. Побывать мы должны здесь, – ротный ткнул пальцем в название кишлака. – Ровно через тридцать девять часов. На место нас забросят «вертушки». Комитетчики соберутся в три часа ночи. Для нас это самое ценное время – вы знаете не хуже меня. Ночь для разведчика, что ласковая баба, прикроет большой грудью и вселит боевой дух.

Офицеры заулыбались, расслабились.

– Но-но, это я так, к слову. Нечего отвлекаться. Послезавтра мы совершаем налёт и сразу сваливаем в «зелёнку», вот сюда, – палец капитана уткнулся в квадрат южнее кишлака.

Ротный подробно изложил план операции, не утаив практически ничего, что услышал из уст полковника, за исключением маленькой информации о замполите, прапорщике и двух сержантах, прибывших в роту недавно.

«Говорить о них, как о тиграх или барсах, готовых порвать человека на куски? Для чего? Кому это надо? И так ли всё на самом деле? Время есть, присмотрюсь, побеседую, сделаю кое-какие выводы для себя», – решил командир роты.

Когда он закончил говорить – воцарилось молчание.

– Подстава, командир, – сделал заключение Даничкин. – Чистой воды подстава.

– У меня такое же мнение, – поддержал младшего лейтенанта Сергей Жигарёв. – Вначале киллер убивает жертву, потом устраняют его самого. Обычная схема – навести тень на плетень.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что нам уготована подобная участь? – включился в разговор Новиков.

– А что? Не может быть? Тогда зачем линять в «зелёнку»?

– Он прав, – криво усмехнулся Соловьёв. – Все мы в засаде будем вроде приманки для «духов». У них хватит ума разгадать замысел Сурмягина. Не такие они тупые бараны, чтобы бросить против нас небольшую группу. Будьте уверены, стычка произойдёт с многочисленной бандой, с пулеметами и артиллерией. Как думаешь, командир?

– Да, – Оборин несколько раз в знак согласия кивнул головой. – Возможно, вы правы. Уверен, не забыли один из принципов спецназа? А, Тихий?

– Прежде чем влезть в ж…, нужно хорошо подумать, как будешь вылезать обратно.

– Молодец, не забыл. И ещё. Пока остаются непонятки – окончательное решение принимать нельзя. Нужно отработать все версии, даже те, что не вписываются ни в какие рамки. Поэтому, давайте поразмышляем.

– Для меня всё понятно, командир. Попусту тратим время. Я отказываюсь верить в другой сценарий, – стоял на своём Соловьёв, отходя, как бы принципиально, на два шага в сторону. И уже оттуда недовольно пробурчал:

– Вы все забыли про четыре «любо» – в любом месте, в любое время, любое задание, любым способом.

– Нет, замполит, мы хорошо помним его. Но мне, как и любому другому командиру, хотелось бы вернуться с задания с минимальными потерями. Надеюсь, у тебя нет желания быть награждённым посмертно?

Соловьёв вскинул на ротного глаза-молнии и с упорством повторил:

– Моя версия единственная, командир.