В лабиринтах судьбы

Ближе к сумеркам завздыхал ветер афганских гор, тихо зашевелилась листва, успокаивая разведчиков. Охлаждённый воздух обволакивал разгорячённые тела людей, и они с неприсущей им покорностью предавались блаженному состоянию. Их мысли уносились вместе с ветром далеко отсюда, в мирную жизнь великого Советского Союза. Изредка, нарушив тишину негромкими хлопками крыльев, перелетали птицы. Сквозь небольшие просветы в зелёной пелене виднелись вершины далёких гор. Чужая земля. Чужие горы. Чужая зелень. Чужая война. Всё здесь было чужое.

«Зачем мы здесь?» – подумалось Жигарёву, и он удивился этой странной и неожиданной мысли. Рядом лежал Даничкин, чуть дальше – Суванкулов.

– Костя, – тихо позвал друга Сергей.

– Чего? – также тихо отозвался тот.

– Ты не задумывался, зачем мы здесь?

– Для выполнения интернационального долга, а что?

– Я серьёзно.

– Я тоже.

– Какой же это долг – мочить мирных жителей?

– Они – враги, являются членами враждебной нам партии. С чего вдруг накатили на тебя такие скверные мысли? Плохо спал или давно баб не видел?

– Значит, ты не понял меня, а жаль, – разочарованно произнёс Сергей. – Иногда стоит задуматься над происходящим.

– Я в спецназ ГРУ пришёл добровольно, и ты, кстати, тоже. Оба мы знали, куда идём, и какая предстоит нам работа. Забыл, чему учили в Грузии, или напомнить?

– Всё я прекрасно помню, – с горечью произнёс Жигарёв. – Извини, что некстати затеял разговор.

«И что это я, в самом деле, раскиселился? Неужели нервы сдают?»

Жигарёв лег на спину и закрыл глаза.

Ровно в два ноль-ноль разведчики бесшумно покинули дневку и двинулись в сторону кишлака. Группа разделилась на три подгруппы. В первой, головной, шли Оборин и Жигарёв. Впереди двигался афганец-осведомитель. Оборин потянул Жигарёва за рукав в сторону.

– Бери «патриота» и веди за ним людей. Как только он выведет к комитетчикам, оттащи в сторону под любым предлогом и убери по-тихому. Солдатам не поручай, сделай сам и без лишнего шума. Жди сигнала. Я иду левее на сто.

– Понял, командир, – хрипло выдавил из себя Сергей.

«Вот и окажешь ты, Серёга, помощь дружественному афганскому народу, ножом под левую лопатку».

Он шёл следом за «стукачом» и размышлял:

«Афганская война невечная, всё равно закончится когда-нибудь. Чем я стану заниматься – обученный, изощрённый, жестокий военный киллер? Учить других, как лучше убивать? Хотя, надо заметить, войны нескончаемы, они всегда были и будут. Значит, безработица мне не грозит».

Впереди показались едва различимые в темноте очертания кишлака.

– Сбавить темп, – тихо распорядился Жигарёв.

К кишлаку подкрались незаметно и залегли.

– Где дом? – спросил Сергей проводника.

Афганец ответил что-то на фарси, путая слова с русскими, и жестами дал понять, что лучше подойти поближе.

– Хорошо, пойдёшь со мной. Москаленко! – приглушенным голосом позвал он сержанта.

– Слушаю, товарищ старший лейтенант.

– Поведёшь группу на расстоянии. Мы с «другом» уйдём вперёд. Нам есть о чём поговорить. Окончательно.

– Понял, командир. Окончательно. – Сержант сделал ударение на последнем слове, давая понять, что ему всё ясно.

Афганец ничего не понял из разговора «шурави», но заподозрил неладное. Встревожено залопотал что-то на своём языке, показывая на Москаленко пальцем.

– Всё нормально, друг, всё хо-ро-шо, – постарался успокоить «патриота» Сергей, похлопав по плечу.

Двинулись дальше. Не успели разведчики преодолеть и половины расстояния, как в кишлаке раздался яростный собачий лай.

«Твою мать! – выругался мысленно Жигарёв. – Всё предусмотрели, а о собаках как-то не подумали».

– Дрешь! Дрешь!* – испуганно завопили у дома, на который указал «стукач».

Крики заглушила короткая автоматная очередь, к ней присоединилась вторая, более длинная. Жигарёв ухватил проводника за халат и силком потащил в сторону. Афганец не сопротивлялся, подумав, видимо, что «шурави» хочет вывести его из-под огня. Он изогнулся в немыслимой дуге и бросился за ближайший валун. Сергей едва поспел за ним. Среди автоматных очередей никто не обратил внимания на приглушенный вскрик. С «патриотом» было покончено. Он не должен был видеть расправу над комитетчиками.

– Звену захвата и уничтожения приготовиться к проникновению в дом, – скомандовал Жигарёв.

____________

*Дрешь – стой! (афганский)

По земле, извиваясь, быстро поползли бойцы во главе с сержантом Торсаном. Он был не то молдаванин, не то наполовину цыган. Угрюмого детину включили в звено захвата по настоятельной просьбе Соловьёва.

– Так надо, командир, сказал он Оборину при формировании подгрупп. – Не подведёт, боец он стреляный.

Возражать капитан не стал.

Вторая тройка солдат была отправлена Даничкиным с противоположной стороны дома. Внутри жилища мерцал бледный свет. Рядовой Замятин из тройки Торсана заглянул в окно. Блеснула вспышка, и в ответ прозвучал оглушительный выстрел.

В промелькнувшем свете брызнули и разлетелись в разные стороны рваные ошмётки того, что какие-то доли секунды назад было лицом Замятина. Голова солдата резко откинулась назад, он стал падать на спину, пытаясь закрыть ладонями лицо, которого уже не существовало.