В лесах (Книга 1, часть 1)

- Да вот отец казначей пришел поспрошать, что за люди,- послышалось из-за ограды. - Ты, что ль, будешь, отец Михей? - крикнул Стуколов.

- Я, грешный инок Михей,- отвечал казначей.- А вы кто такие?

- Да ведь сказано было вратарю, что Стуколов Яким гостей привез... Сказывали отцу игумну аль нет еще?

- Отец Михаил повечерие правит - нельзя с ним теперь разговаривать,отвечал привратник.- Потому я отцу казначею и доложился.

Аль меня по голосу-то не признаёшь, отец Михей? - спросил паломник.

- Как через ворота человека признать по голосу? Я же и на ухо крепонек.

- Ах вы, старцы божьи!..- крикнул Стуколов.- Не воры к вам приехали, свои люди, знакомые. Благослови, отец Михей, ворота отворить.

- Да гости-то кто такие с тобой? - спросил казначей.

- Дюков Сампсон Михайлович, дружок отцу-то Михаилу,- сказал Стуколов,- да еще Патап Максимыч Чапурин из Осиповки.

- Не братец ли матушки Манефы комаровской? - спросил отец Михей.

Он самый,- отвечал Стуколов.- Ин обождите маленько, пойду благословлюсь у отца игумна,- сказал казначей, и вскоре послышались шаги удалявшихся внутрь монастыря. Притихший собачий лай поднялся пуще прежнего. Из себя вышел Патап Максимыч, браниться зачал. Бранил игумна, бранил казначея, бранил вратаря, бранил собак и всю красноярскую братию. Пуще всего доставалось Стуколову. - К какому ты лешему завез меня! - кричал он на весь лес.- Понесла же меня нелегкая в это гнездо проклятое... Чтоб их всех там свело да скорчило!.. Ночевать, что ли, тут в лесу-то?.. Шайтан бы побрал их, этих чернецов окаянных!.. Что они морозить нас вздумали?.. Аль деревенских девок прячут по подпольям?.. - Не греши праздным словом на божьих старцев,- уговаривал его паломник.- Потерпи маленько. Иначе нельзя - на то устав... Опять же народ пуганый - недобрых людей опасаются. Сам знаешь: кого медведь драл, тот и пенька в лесу боится. Не внимал уговорам Патап Максимыч, ругани его конца не виделось. До того дошел, что он, харкнув на ворота и обозвав весь монастырь нехорошими словами, хотел садиться в сани, чтобы ехать назад, но в это время забрякали ключами, и продрогших путников путников пустили в монастырскую ограду. Там встретили их четверо монахов с фонарями. До десятка собак с разнообразным лаем, ворчаньем и хрипеньем бросились на вошедших. Псы были здоровенные, жирные и презлые. Кроме маленькой шавки, с визгливым лаем задорно бросавшейся гостям под ноги, каждая собака в одиночку на волка ходила. Лыска!.. Орелка!.. Жучка!.. По местам, проклятые!.. Цыма, Шарик!.. Что под ноги-то кидаешься?.. По местам...- кричали на собак монахи и насилу-насилу успели их разогнать.

- Чего с такой псарней разбою бояться,- ворчал не уходившийся еще Патап Максимыч.- Эти псы целый стан разбойников перегрызут.

- Повечерие на отходе,- чуть не до земли кланяясь Патапу Максимычу, сказал отец Спиридоний, монастырский гостиник, здоровенный старец, с лукавыми, хитрыми и быстро, как мыши, бегающими по сторонам глазками.- Как угодно вам будет, гости дорогие,- в часовню прежде, аль на гостиный двор, аль к батюшке отцу Михаилу в келью? Получаса не пройдет, как он со службой управится.

- По мне все едино,- сухо ответил Патап Максимыч.- В часовню так в часовню, в келью так в келью.