В лето 6733

— А яко смотрят гости торговые с Любека, что папа крестовый поход объявил? — задал новый вопрос, давно интересующий меня.

— Так-то торгу не мешает, — ответил Добрыня с мимолетной улыбкой. Видно было, Добрыня хватается за соломинку. Еще минуту назад его жизнь была в крайней степени неопределенная, сейчас же он больше интуитивно почувствовал, что все может еще наладиться.

— Ведаю я, яко те помочь, — сказал я и пригласил купца пока погостить в Ладоге, а после отправиться со мной.

Если с купцом, который был лидером среди русичей, бегущих из Новгорода, был расположен к разговору, то переговоры со шведами долго не ладились. И после того, как все же удалось найти среди них того, кто хорошо владел немецким языком, да и не был спесивым и агрессивным, начался предметный диалог. Удивительно, но среди захватчиков не было ни одного хорошо знающего русский язык. Как же они хотели контролировать территорию, не имея возможностей просто поговорить.

— Что вы хотите? — спросил я шведского, скорее всего, сотника.

— Нам нужна еда и безопасный проход, — спокойно ответил тот.

— А, если нет еды, что делать станете? — спросил я.

— Деревни будем грабить, нам нужна еда, — все так же спокойно, даже отрешённо ответил швед. Было видно, что он устал. Но очевидным стало и то, что пропускать шведов, которые станут грабить все не столь многочисленные селения нельзя.

— Тогда мне будет проще вас разбить и забрать трофеи, — буднично, в тон шведу констатировал я. — Только скажите мне, как получилось, что вас чуть меньше тысячи, и вы не смогли противостоять толпе?

Мне действительно было очень интересно, почему шведские воины, которые при обороне Ладоги продемонстрировали стойкость, мужество и хорошую выучку, просто бежали из Новгорода.

Оказалось, что опять же путем диверсии и интриг получилось выбить все руководство шведского воинского контингента. Новгородское купечество, которое до этого выказывало полную лояльность новым хозяевам, пригласило наместника шведского и командный состав на пир, где шведы и были частью отправлены, частью посечены. Только после этого кровавого пира и начался бунт. В полном хаосе не было лидера у оккупантов, который организовал бы сопротивление толпе, среди которых, по мнению шведа, были вполне профессиональные воины. Организованные десятки шведов русичи быстро сметали чаще всего дистанционно.

Все было ясно и понятно, можно только аплодировать организаторам восстания, еще бы уточнить роль Семьюна, чтобы не слукавить при встрече с великим князем.

Теперь уже в Новгороде нужно наводить порядок, выкидывать или уничтожать татей, созывать вече и встречать беженцев. На этот счет с Ярославом были договоренности и уверен, что он уже действует. Выждет пару дней грабежа и беззакония и въедет в город как освободитель и гарант порядка. Тогда и ряд нужно заключать, так сказать «по горячему». В любом случае, с полной вольницей Новгорода нужно заканчивать и вводить его в сферу влияния владимирского великого княжества. Причем это нужно не только Ярославу, но и новгородцам, сполна вкусившим и оккупацию и анархию.

Со шведами к решению так и не пришли. В процессе разговора, как только рыжий скандинав начал угрожать, я подал оговоренный ранее сигнал, после которого в крепости начались приготовления к битве. Куда отпускать гулять по русской земле девять сотен голодных и обреченных воинов. Тем более, что они, так или иначе, но столкнуться с разъездами невского отряда, которому придется вступить в бой с этой пусть и толпой, но вооруженной толпой. Так что решение было принято.

— Вы будете разгромлены! Но я сразу озвучу условия сохранения ваших жизней и хорошего обращения. Первое и самое главное — вы складываете оружие, второе часть людей идет на строительство нашей крепости и после работ будут отпущены домой. Часть людей, молодых воинов отправятся со мной дальше в мое поместье, — будничным тоном произнес я, демонстрируя максимальную уверенность в своих силах.

Стоит ли говорить, что швед не согласился с условиями? Не для того они бежали из Новгорода, чтобы тут, под стенами Ладоги стать рабами. Рыжий же не знает, что это рабство может изменить жизнь даже к лучшему. Пару сотен молодых воинов могли бы пополнить ряды «иностранного легиона», который после побед над датчанами и немцами просто проситься к формированию.

Только скандинав еще не понял и другого, что выбора у него нет. Я приметил сразу, что у всех, что были в поле зрения, шведов не было дистанционного оружия. Даже дротиков не заметил, не то, что арбалета или лука. В то самое время, у нас войско после больших потерь при штурме, напротив, испытывает перекос в сторону арбалетчиков.