В лето 6733

Словно робот, не замечающий и даже не слышащий, что происходит вокруг, механически подошел к своему другу. Пульса не было, все тело истыкано стрелами. Злость наполняла сердце, ненависть на себя и весь мир, на то, что веду этих людей на убой, что наживаю себе врагов, при этом не способен защитить тех, кто беззаветно идет за мной. Я кричал, не произнося ни звука, но кричал так громко, как только могла кричать израненная душа. Этот большой парень, который пожертвовал собой ради того, чтобы я жил, сейчас лежал с улыбкой на губах. А я… только беззвучно кричал.

Кто-то подбегал, что-то спрашивали, уже вязали выживших нападавших. Вокруг телеги выстроили каре, со мной в центре и геройски погибшим Бером. Не знаю, сколько времени я не реагировал на внешнюю среду, но из безвременья вынырнул резко обессиленный и опущенной головой. Звуки в один момент наполнили мою голову. Ржание коней, крики людей, приказания сотников и их дублирование десятниками.

— По здорову? — рядом со мной присел Лавр, наверное, единственный человек сейчас, которого не хотелось послать по заветному адресу, вспоминая, что он, не считаясь со всей жизнью, защищал мою семью. Как это сейчас сделал Бер.

— Кто? — только и смог выдавить из себя вопрос.

— То не ведомо, токмо знаемец наш Лотарь — голова той ватаги, — ответил Лавр и закрыл ладонью глаза у Бера.

Чего стоило мне не превратиться в маньяка, режущего на лоскуты взятых в плен нападающих. Двадцать два человека погибших, тех, кто прошел и сражение под стенами Риги, и разгром датчан, и морские баталии, осаду и тяжелый штурм Ладоги. И сейчас, практически на своей земле получить стрелу от русича?

— Ты от меня отвернулся? — прошептал я, поднимая голову к небу. В моменты, которые невозможно объяснить и оправдать люди, чаще всего, обращаются к высшим силам. И я сейчас старался переложить ответственность на кого-нибудь, даже на Бога. Ведь мог же одеть броню, взять с собой арбалет, да хоть какое оружие, но время уже не отмотать назад.

Я только лишь усилием воли не поучаствовал в экспресс-допросе. Однако особо не потребовалось выяснять болевой порог у Лотаря, так как бывший сотник сразу пошел на сотрудничество. Передо мной уже не было того спесивого, самоуверенного молодого человека. Говорил убийца быстро, охотно, всячески демонстрируя свою лояльность и желание угодить. Вот только он явно переигрывал, или это крайняя степень испуга так влияет на него.

Ни одно хорошее дело не бывает безнаказанным. Вот и мои, как я считаю, правильные для Руси, изменения, как и принятие в ближний княжеский круг, взбаламутили головы у знати. Бояре испугались потерять влияние и решили просто и не затейливо убрать возмутителя спокойствия.

Нападение было спланировано достаточно грамотно и за нами следили. Три версты мы шли по дороге в лесу и наблюдатели четко вычислили мое местонахождение и что я без доспеха. Нападение случилось, когда мы выехали на небольшую поляну, а часть отряда оставалась за поворотом и не видела авангард. Атака была конницей в полторы сотни всадников, и основная масса направилась именно к повозке, под которой без сознания от удара Бера лежал я. Мой телохранитель уничтожил четырнадцать всадников и даже утыканный стрелами, смог свалить коня, на котором гарцевал Лотарь. В это время подельники, оставшиеся в живых, убегали от стрел и болтов ратников. Сбежать на своих ногах, бывший сотник, а сейчас разбойник, не смог и был изловлен в ближайших кустах.

На том моменте, как Лотарь начал осуждать свои же поступки и все валить на своего отца, как главного организатора покушения, я презрительно сплюнул и пошел к единственной повозке с провиантом, на которой я и перевозил свои доспехи. Облачившись в брони, я достал последнее «НЗ» в виде перцовой настойки и с горла выпил всю бутылку, после чего начал кричать и уже в голос…

Изловленных коней было шестнадцать, и я решил в быстром темпе ехать во Владимир, оставив Божко на обозе с приказанием идти сразу в Суздаль, в мое второе поместье и там уже отъедаться и отдыхать. Но, сначала, необходимо было похоронить Бера. Практически насильно пятеро воинов, привезли из Торжка щуплого священника, успев отца Михаила доставить еще до того, как была выкопана яма и сбит березовый крест. Проведя обряд, дав «на строительство храма» целую гривну серебром, я устремился во Владимир.

Минуть Торжок не получилось, так как я хотел быстро купить еще лошадей, для чего взял все имеющееся серебро, как у себя, так и у ратников, обещая им вернуть с процентами. Получилось заменить всех практически загнанных коней на резвых и отдохнувших, да и закупить немного провианта, который здесь стоил ну очень дорого, видимо сказывалось перенаселение беженцами из Новгорода, которые, впрочем, уже постепенно покидали городок.