В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3

Я не смогла понять этого даже когда клинок твоего "вспарывающего" языка "прорезал" чувствительную дорожку по центру моего лобка вплоть до вершины схождения налитых кровью долек половых губ. Я просто потеряла в эти сумасшедшие секунды и голос, и сознание, и себя… особенно себя во всём этом огромном, удушающем, беспрестанно вибрирующем коконе нашего чистого и наэлектризованного безумия. А когда обжигающая змейка проскользнула между влажными складками вульвы, прямо поверх опухшего клитора, выписывая откровенные иероглифы невыносимого вторжения, а более жаркий вакуум рта накрыл большую часть воспаленных больших и малых губ… я не упала и не потеряла сознание наверное только потому, что продолжала крепко цепляться за твои волосы и голову. Но пол и окружающий массивный мрамор твоего Чёрного Зазеркалья всё же дрогнул и едва не перевернулся вместе со мной, если бы твои ладони вовремя не обхватили меня за бедра под косточками таза, крепко вжавшись пальцами в ягодицы. И кажется я снова кончила… или мне это снова почудилось? По крайней мере оно было настолько сильным и выбивающим на раз одним мощным ударом по всем уязвимым точкам сразу, что у меня попросту затряслись коленки, помутнело в глазах, в голове и уже практически вынесло за пределы агонизирующего сознания.

Нет, господи, нет!.. Как бы безумно сладко это не было, и как бы моё тело не рвалось покинуть пределы твоего мира, я не хотела разрывать с ним этой умопомрачительной связи – связи с тобой! Терять хотя бы несколько бесценных мгновений, наблюдая за тобой с высоты, дурея только от этой ирреальной картины и не в силах поверить, что это не сон, и ты действительно стоишь передо мной на коленях и насилуешь мою киску своим ртом и языком. Смотреть и чувствовать всё это одновременно, теряя рассудок и себя, превращаясь с каждой пройденной минутой в кого-то ещё более обезумевшего и одержимого, чем я была до этого. В кого? Боже правый…

И неужели это на самом деле ты? ТЫ! Твои руки, твое абсолютно нагое тело!.. И это твои губы и твой язык растирают мой клитор с нежными створками вульвы вплоть до вагинальной щелочки, то усиливая, то ослабляя давление своих толчков и опаливающих засосов. И они заполняли своими порочными ласками не только мою киску снаружи, их фантомные и не менее всесжигающие приливы проникали в самые глубины влагалища, стягивая тугими кольцами аритмичных сжатий каждую перевозбужденную мышцу и узел, тут же выбивая более сумасшедшей отдачей по всему телу и прямо в голову. Как я вообще могла определить, что это – оргазм или нечто большее?

Или какая разница, что это, чем меня топит и во что превращает. Пока это делаешь со мной ты, пока открываешься и позволяешь чувствовать больше, чем давал ещё совсем недавно – всё остальное выглядело бессмысленным и второстепенным, стираясь в абсолютное ничто на фоне нашего нового воссоединения и перерождения. Ведь это был ты! ТЫ!!! Мой Дэнни! Мой единственный и только МОЙ – любимый, такой безумный и едва сдерживаемый зверь… Тот, к кому я могу прикасаться, обнимать, целовать и ощущать, как никогда и никого другого! Тот, кто даже в порыве дикого бешенства не сможет причинить мне вреда и сделать очень больно…

Поэтому я теперь и не боюсь, и мне практически всё равно, до чего ты способен сейчас зайти. После того, что мне пришлось пережить с тобой, после всего, что ты уже со мной сделал… Господи, да ради подобных минут я была готова теперь пройтись по настоящим битым стеклам и горящим углям босиком. Ты и сам не понимал, что мне давал сейчас и чем наполнял. Это была больше, чем надежда, а может даже и больше, чем любовь!..

Падение или полет? Или и то и другое вместе? Тьма и свет? Или тьма и алые вспышки животворящего пламени? Я снова горю в его ласкающих языках, как когда-то, десять лет назад и не чувствую никакой угрозы и смертельных ожогов, ведь они поднимаются от тебя, от твоих рук, от того, что ты делаешь мне и со мной. Горю и сгораю живьем прямо в тебе… В твоём собственном безумии, в неконтролируемых порывах твоих желаний и нашего общего десятилетнего голода. Мне даже не надо подстраиваться и прислушиваться к тебе, я всё равно сейчас подобна невесомой и бездумной пушинке, которую ты держишь в своих ладонях на кончиках пальцев, я и есть продолжение всех твоих действий, твоих нервных окончаний, открытых импульсов и осязаний. Я никто, ничто и одновременно всё! И тебе ничего не стоит вознести меня к небу и сбросить обратно к своим ногам, стирая в пыль, по которой ты ступаешь каждый божий день.

Просто сделай это… вернись ко мне (господи!), вернись навсегда!