В любви – то радостно, то больно

Мир счастливого человека не приемлет тьму, он не видит фактов, которые не вписываются в личную систему ценностей. Нет, Виктор не был легкомысленным и наивным простаком. В среде предприимчивых соратников его считали железобетонным, несгибаемым. Так, то про бизнес. Кто мог подумать, что нежная хрупкая женщина способна на подобное предательство и коварство.

Да, эти события уже в значительной мере поросли быльём, хотя… Лариса всё ещё снилась Виктору одинокими ночами, он, то и дело вёл с ней диалоги и дискуссии. Собственно сейчас, ёжась от холода в тамбуре плацкартного вагона, он мысленно беседовал с ней, вопрошая в десятитысячный раз, –  “почему так”, приводил доводы, отчаянно спорил, предполагая, что прежние отношения и любовь можно и нужно вернуть.

– Извините, – послышалось за спиной, – не угостите девушку сигареткой?

Виктор не был готов вступать в дискуссию, его волновали и тревожили переживания из другой вселенной, где существовали только он и Лариса. Этот голос и нескромная просьба раздражали, были чужеродными, лишними.

Мужчина, не оборачиваясь, протянул початую пачку.

– Если вас не затруднит, и огонёчка… пожалуйста. Я ведь не курю, не умею, просто настроение отвратительное. Хоть чем-нибудь необходимо занять руки. Дрожат, словно с похмелья. Ещё раз, извините.

– Прикуривайте.

На Виктора глазами в половину лица открыто и смело смотрела весьма привлекательная девушка, от целомудренно печального взгляда которой, у него оборвалось дыхание. Просто застыло. Прекратилось и всё.

И сердце повело себя совсем неправильно. В груди гулко ухнуло, заклокотало, отправляя порывистыми толчками кровь на периферию сознания, в разных уголках которого неожиданно заколотился возбуждённый пульс.

– Не помешаю? Мне бы не хотелось показаться навязчивой. Все ещё спят, а я словно в бреду. Да, вот! Бреду в бреду по тонкому по льду, но от себя никак не убегу. Сложно удержать в себе такое. Если ни с кем не поделюсь – не выдержу. Уделите мне пару минут. Просто выслушайте.

Девушка всё так же смотрела, словно ждала от Виктора каких-то действий, на что-то такое надеялась.

“Да мне самому сейчас не по себе. Вот ведь навязалась на мою голову!”

– Вика… меня Вика зовут, – на глазах случайной попутчицы заблестели слёзы, – я к жениху ездила. Две тысячи километров в одну сторону. На самый крайний север. Деньги на дорогу заняла, дура глупая. В банке кредит оформила. Думала обрадовать любимого, сюрприз хотела преподнести, подарков ему накупила, деликатесов всяких. Вина.

– Заболел что ли? К чему слёзы лить? Любовь, это же так здорово. Мечта, да и только! А мне б в девчоночку хорошую влюбиться… жизни нужно радоваться, глупышка, а ты реветь вздумала.

– Можете со мной поговорить? Совсем чуточку. Спасибо! Я ему, оказывается, даже вот на столечко, не нужна. Он мне замену успел найти. Я приехала, а он, Лёшка мой, с ней! Бесцветная пигалица с пустыми глазами, на потрёпанного воробышка похожа, худая как селёдка, в одной постели с ним спит. Обидно до слёз. Я себя котёнком чувствую, которого на улицу в лютый мороз выбросили потому, что надоел. И никому до него нет дела!

– Так почему сама с ним не уехала, чего ждала, если так любишь?

– Мне доучиться нужно. Год всего до диплома осталось. Мы же с ним всё-всё заранее обговорили, в верности клялись, а он… подлец. Слышать больше о нём не хочу!

– И то верно. Предавший однажды, никогда не остановится. Ты той девчонке не завидуй. Плюнь и разотри. Какие твои годы!

– Вот ты, то есть вы, смогли бы изменить любимой?

Виктора удивила и тронула одновременно неожиданная откровенность, и предельно прямой вопрос, на который невозможно не ответить.

– Не знаю. Я не попадал в подобную ситуацию. У меня была замечательная жена, разве я мог думать о ком-то, кроме неё? Да нет, не смог бы. Наверно. Любовь и предательство – как это можно совместить?

– Почему была? Вы её бросили, да? Вы такой же, как Лёша? Что с ней, она умерла?

– Неважно. Её больше нет. Для меня, нет. Она сама ушла. Если быть точным, выбросила меня на улицу как вашего котёнка.

– Вы что, Альфонс, вы жили за её счёт?

– Куда там. Лариса умудрилась отнять у меня и имущество, и бизнес, и деньги. Но это неважно. Пусть будет счастлива. Если сможет. Мне одному много не нужно. Да мне вообще ничего не нужно! Без неё.

Эта странная, одновременно застенчивая и дерзкая девчонка с выразительным живым  взглядом вызывала давно забытый искренний интерес, робость, пробуждала навязчивый рефлекс с желанием дотронуться хотя бы взглядом до обольстительных женских прелестей.

Общение с Викой давало смутные надежды на то, что целомудренность и скромность не пустой звук, что преданность и верность присущи не только ему, что разрыв с Ларисой – результат ошибочно поспешного выбора, что инстинкт размножения и банальную страсть он опрометчиво принял за настоящую любовь.