В любви – то радостно, то больно

– Да не старик он, мама. Мужчина в полном расцвете сил. Ответственный, сильный.

– Тебе, конечно, лучше знать. Продегустировала. Выросла, значит! Или поглупела вконец? О-о-о, Аркаша, отец пришёл. Что бу-у-дет-то! Я, пожалуй, в кухоньке пока посижу. Сама заварила кашу – сама и расхлёбывай.

На пороге стоял радостный отец и смущённый донельзя Геннадий Вениаминович Ваншенкин.

– Встречайте гостей, барыни-сударыни. Друг детства, собственной персоной. Явился – не запылился, не прошло и полгода. Поцелуй крестницу-то. Хотя, она у нас теперь стеснительная стала, девица на выданье. Вон как робеет, пунцовая вся. Проходи, Геныч, в горницу. По такому замечательному поводу накатим по рюмашке. Я голо-о-дный как тысяча чертей. Мать, ты куда спряталась?

– Ужин готовлю.

– Замечательно, чудесно. Одобряю. Поздоровайся с гостем.

– Красавец, чисто жених. Только перья подкрасить и под венец. Жениться-то не надумал, – ехидно спросила Мария Львовна, – цветёшь и пахнешь. Помолодел что ли? Уж не молодка ли какая тебя свежатиной окрылила?

Мужчина покраснел, закашлялся.

– Дядь Ген, как думаешь, мне бы пошла твоя замечательная фамилия? Говорят, скоро ты папой станешь. Врут поди?

– Погодь, погодь, Викуся, чем тебе наша-то фамилия не нравится? Суровцевы – звучит гордо. Папа был Суровцев, дедушка тоже. Да ну вас! В кои-то веки с другом встретился. На стол мечите, есть что отметить.

– Я и говорю, папочка, разом всё и отметим. Вы-то, Геннадий Вениаминович, как к семейным праздникам относитесь?

– Отстань, балаболка, не шали. В гости человек заскочил. А чего это ты такой красный, Геночка, я что-то пропустил, чего-то интересного не знаю? Да ну вас, аж сердце зашлось.

– Скажи правду, крёстный, любишь детей-то, воспитывать будешь, али так сойдёт? А тёщенька кто – ведаешь?

– Ты это, Вика, трепись, да знай меру! Что происходит-то, или ты всерьёз?

– Серьёзней некуда. Могу тест на беременность показать. Две такие замечательные красные полосочки. Даже животик можете потрогать. Сознавайтесь, юноша, принимали участие в создании этого произведения?

– Э-э, не шуткуйте. Что за хрень вы несёте!

– Аркашенька, я здесь не причём, честное пионерское. Ни сном. Ни духом. Сама только-только узнала.

– О чём узнала? Я сейчас из себя выйду – обратно не загоните. Колитесь, разведчики!

– А чего, папочка, Гена у нас ещё ого-го, мужчина, что надо. Самостоятельный, взрослый, надёжный, обеспеченный. Квартира опять же отдельная, должность, – затараторила Мария Львовна, – жениться согласен. Я так говорю, Геннадий Вениаминович или чего напутала?

– Какая квартира, какая к чёртовой матери должность, какая фамилия, почему?

– Наша фамилия, Аркаша, и Генкина. Дружба народов. Он отец ребёнка. Нашего с тобой внучка. Или внучки. Любит Геночка Вику нашу, понимаешь? Лю-бит, засранец такой! По-взрослому любит, как дяденька тётенек. Организмами они дружат, если до сих пор не усёк. Со всеми вытекающими отсюда и из прочих интимных мест последствиями.

Аркадий сжал кулаки и недоброжелательно посмотрел на бывшего друга, теперь бывшего.

– Ну и что, знакомиться будем, зятёк, твою мать… или как!!!

– Будем! Вика, скажи, это правда, у нас будет ребёнок?

– Я же сказала, Ге-ноч-ка – будет и конкретно у нас. Повторить? Вопрос к тебе – признаёшь или нет своё дитя, как ко мне относишься? Я бы промолчала, но сам понимаешь – припёрло.

– Спрашиваешь! Да я, я же всю жизнь! Я же ждал, когда подрастёшь, когда заметишь, когда… неужели, правда! Викусик, звёздочка моя ясная, любимая моя!

– Но-но, не так шустро. Сначала мне объясните. Как ты до такой низости додумался, гриб трухлявый? Тебе что, баб зрелых мало? Не понимаю, не по-ни-ма-ю-ю-ю, блин! Ты идиот или придуряешься? Она же ребёнок, дитя малое, неразумное.

– Папа! Давайте культуры набираться. Нечего моего мужчину оскорблять. Любой вопрос можно решить цивилизованно, интеллигентно. Без интриг и боевых столкновений. Гена, главное слово за тобой.

– Чего тут решать? Свадьбу готовить нужно, приданое для сына.

– Для дочки.

– Как скажешь, любимая, как скажешь. Я, пожалуй, за цветами, шампанским и тортом сбегаю. Не возражаешь, тестюшка? Вот и чудненько. Мирком да за свадебку. Вопросы есть?

– Есть, зятёк ненаглядный. Как ты после такого срама в глаза мне смотреть будешь гляделками своими наглыми?

– Это от тебя зависит, Аркаша, от тебя. В морду мне дай что ли. Или розгами высеки для порядку. Прилюдно, со всей дури. Воля твоя. На всё соглашусь. Ну что – по рукам?

– Подумаю. А вообще – обидно. Мы же с тобой одной ложкой кашу хлебали, дружили, можно сказать… и что теперь?

– Теперь нашу дружбу возведём в степень. Извлечём, так сказать, корень и будем все вместе строить светлое будущее.

– Я бы его, если честно, зятюшка, корень твой поганый, сейчас бы и извлёк, по самую шею. Блуд это. Грех, разврат, похоть.

– Не согрешишь – не покаешься, Аркаха. Прости и прими как данность. Изменить ничего невозможно. Не хочешь же ты, чтобы внук твой безотцовщиной рос?

– Внучка. Я чувствую, что это девочка. Я уже и имя ей придумала – Дарья Геннадьевна Ваншенкина.