В любви все возрасты проворны (СИ)

— Не издевайся, — обижено протянула Гермиона и теперь раскраснелась донельзя.

— Я даже и не думал. Просто любуюсь тобой. Как и ты можешь любоваться мной, если хочешь. Я же вижу, что хочешь.

Нахал, подумала Гермиона, раздосадованная мыслями о том, как легко Сириус мог управлять ею — лучше, чем она могла управлять своими чувствами рядом с ним. Она решила проявить хоть немного гордости и решительно взглянула на него с видом, будто он ошибался и ей было не так уж и интересно рассматривать тело своего мужчины. Однако неугасающая искорка любопытства в её глазах при виде татуировок подтолкнула Блэка на заманчивое предложение:

— Как-нибудь в следующий раз расскажу тебе, что они значат.

Гермиона ответила на эту идею лишь иронично вскинутой бровью, но в глубине души уже с нетерпением ждала этого следующего раза. Она дала Сириусу сменную одежду Гарри, что осталась в её сумочке с каких-то древнейших времён, и он удалился в ванную. В это время она успела приготовить чай с сюрпризом и повязку для своего раненого рыцаря. Когда он вернулся к ней на кухню со скомканной рубашкой на плече и в штанах крестника, которые были для него явно коротковаты, Гермиона подала ему чай и раскрыла на тарелке то, что привело его просто в неописуемый восторг.

— Коврижка! — победно вскинул руки Сириус при виде своего нового любимого пирога. — Вот она — моя достойная награда за проделанную работу и нанесённый мне ущерб, — с чувством констатировал он и жадно впился зубами в пирог как пёс в кусок мяса.

Пока Сириус налегал на свой десерт, Гермиона быстренько прошмыгнула к нему с бинтом и пластырем и наложила повязку. Следом они допили свой чай в мирной тишине и отправились на второй этаж в её спальню. Она поручила Сириусу растопить камин, пока сама отправилась в душ смывать с себя всю противную грязь и напряжение. За время её отсутствия Блэк покорно приготовил спальню ко сну, даже успел прогуляться по всему дому, чтобы получше изучить, что в нём было, да как, и ещё больше убедился в том, что теперь не слезет со своей девушки, пока она не согласится переехать в более достойное жилище.

Когда Гермиона вернулась к нему, вид у неё был уже очень побитый и уставший. Время было поздним, да и душ, что должен был расслабить, обрушил на неё всю тяжесть прошедшего дня. Она была полностью изнеможена после столь бурной и ужасной недели, поэтому машинально доплыла и грохнулась на свою кровать, даже не обратив внимание на стоящего рядом Сириуса. Он беззвучно присел рядом и наклонился, чтобы впервые за вечер нормально поцеловать её, но она вдруг резко отпрянула от него, приведя его в замешательство.

Гермиона не ожидала этого, но впервые обнажённое по пояс тело Сириуса, которым он накрыл её, не возбуждало её как обычно, а вызвало отвращение. Любые прикосновения пока казались ей омерзительными и только вызывали неконтролируемый приступ паники. Должно быть, ей понадобится больше времени, чтобы отойти от нападения.

Сириус тихо вздохнул.

— Я буду рядом, если тебе что-нибудь понадобится. — Он поцеловал Гермиону в щёку, наколдовал матрас на полу у камина и умостился на нём.

В комнате воцарилась тишина, которую изредка нарушало потрескивание дров в камине и вздохи. Хозяйка комнаты крутилась из стороны в сторону и не находила себе места. Она терзалась двоякими мыслями, снова представляла себе ужасные лица нападающих, до сих пор чувствовала в теле отвратное напряжение, которое оставила за собой стычка с ними. Она вдруг почувствовала себя невероятно маленькой и хрупкой. Кровать не давала телу необходимой опоры, одеяло не могло согреть от беспомощности, что пробирала её до кости. Она уловила звуки размеренного дыхания Сириуса, который, похоже, уже уснул, и чувствовала себя ещё хуже, ещё более виноватой перед своим спасителем за то, что даже толком не отблагодарила его и позорно выставила спать на полу как нелюбимого пса.

В какой-то момент она просто не выдержала, как ошпаренная вскочила с подушкой с кровати и легла рядом с Бродягой. Он резко пробудился и спросонья даже не понял, снилось ли ему всё это. Гермиона обняла его, уткнувшись носиком в плечо, и увидела блаженную улыбку на его лице. Пусть и на полу, но лежать здесь с крепким и пахучим Сириусом, её Сириусом, который ещё и согревал, как печка, было намного уютнее, чем в холодной одинокой постели на кровати.

— Спасибо тебе. — Гермиона благодарно поцеловала его в шею и провалилась вслед за ним в беззаботный мир сновидений до следующего утра.

Сириус остался до воскресенья под предлогом того, что ему нужен был покой и отдых, чтобы экстракт бадьяна поскорее залечил хотя бы его губу и он мог спокойно выйти в люди. Точнее, это Гермиона позволила ему остаться, но заставила пообещать, что он не будет отвлекать её от работы, если до начала рождественских праздников хотел успеть сбегать на ещё одну свиданку. И такие условия сработали на ура.