В логове львов

Жан-Пьер и Анатолий сидели на жестких деревянных стульях скудно обставленного и лишенного даже окон кабинета на военно-воздушной базе в Баграме, анализируя рапорты по мере того, как их тексты передавались по рациям. Группы выступили еще до рассвета. Поначалу отрядов насчитывалось шесть. По одному на каждую из пяти долин, уходивших на восток от реки Пяти Львов. Шестой должен был следовать вдоль русла реки до самого ее истока и даже несколько дальше. В каждую группу включили по меньшей мере одного офицера афганской регулярной армии, говорившего на дари. Вертолеты приземлились в шести разных кишлаках долины, и уже через полчаса командиры всех отрядов доложили, что им удалось найти проводников из числа местных жителей.

– Быстро они справились, – заметил Жан-Пьер после поступления шестого доклада. – Как они ухитрились?

– Предельно просто, – ответил Анатолий. – Они спрашивают одного из местных, не желает ли он стать их проводником. Тот говорит: нет. Его расстреливают на месте. Потом обращаются к следующему. Поверь, с помощью такого метода найти добровольца совсем нетрудно.

Один из поисковых отрядов попытался изучить предназначенный для него маршрут с вертолета, но эксперимент полностью провалился. Многочисленные тропы сложно было различать даже с земли и совершенно невозможно с воздуха. Кроме того, сопровождавший крестьянин никогда прежде не летал на вертолете, и совершенно новый опыт только сбивал его с толку и полностью дезориентировал. А потому в итоге отряды двинулись в путь пешком. Почти всех снабдили лошадьми для перевозки оружия, снаряжения и прочего багажа.

Жан-Пьер и к следующему утру не ожидал никаких новостей, поскольку у беглецов имелся целый день преимущества. Однако он вправе был рассчитывать, что солдаты смогут передвигаться быстрее, чем Джейн, отягощенная еще и ребенком…

Каждый раз, вспоминая о Шанталь, Жан-Пьер ощущал болезненный укол чувства вины. Гнев на то, что творила ее мать, на дочку никак не распространялся, а между тем малышке тоже приходилось выносить мучения, как он легко догадывался: проводить целый день в пути, пересекать перевалы, находившиеся в заснеженных зонах, при сильных порывах ледяного ветра…

Его мысли неожиданно сменили направление, как все чаще происходило в последнее время, и он задался вопросом, что произойдет, если Джейн умрет, а Шанталь выживет. Он вообразил себе Эллиса, взятого в плен одного, а тело Джейн (точнее – ее хладный труп) – найденным в паре миль от того места с чудом оставшимся в живых младенцем на груди. Тогда я вернусь в Париж фигурой не только трагической, но и окутанной ореолом романтики, размышлял Жан-Пьер. Вдовец с крошкой-дочуркой, ветеран войны в Афганистане… До какой степени это поднимет его престиж, сделает героем в глазах общества! Я вполне способен вырастить ребенка один. И насколько же мы сможем сблизиться с Шанталь, установить доверительные отношения между отцом и дочерью, когда она повзрослеет. Разумеется, придется нанять для нее няню, но уж я прослежу, чтобы прислуга даже не покушалась на роль замены матери, не добивалась привязанности девочки к себе.

А потому в нем все сильнее вскипала злость на Джейн, посмевшую рисковать жизнью Шанталь. Наверняка она сама лишила себя всех законных родительских прав, взяв младенца в столь авантюрное и опасное путешествие. Он уже предвидел, что легко сможет добиться судебного решения об опеке в свою пользу в любой европейской стране, приведя один только этот факт…

По мере приближения вечера Анатолий все заметнее мрачнел, а Жан-Пьером овладевало нараставшее нервное напряжение. Оба легко раздражались по любому поводу. Анатолий часами беседовал с другими русскими офицерами, заходившими в маленький кабинет без окон, и их нескончаемая болтовня выводила Жан-Пьера из себя. Первое время Анатолий дословно переводил французу все рапорты по радио, а потом стал ограничиваться лишь кратким:

– Ничего нового.

Жан-Пьер пытался отвлечься, составляя маршруты для поисковых отрядов, пользуясь набором карт, всякий раз помечая расположение каждой группы красными кнопками. Но уже скоро поисковики оказались на тропах или в руслах пересохших рек, не обозначенных ни на каких картах, а если по рации и сообщали детали их местонахождения, Анатолий не считал нужным сообщать об этом Жан-Пьеру.

Отряды разбили лагеря для ночевки, так и не обнаружив каких-либо следов, оставленных беглецами. Членам групп дали строгое указание допрашивать жителей всех кишлаков, через которые они проходили. Но ни один из них пока не признался, что ему встретились люди, хотя бы отдаленно похожие на иностранцев. Едва ли стоило этому удивляться, поскольку русские солдаты все еще находились в долине Пяти Львов, то есть далеко от перевалов, ведших в Нуристан. И люди, которым они задавали вопросы, в массе своей поддерживали Масуда. Для них любая помощь агрессорам была равнозначна предательству. Вот завтра, как только отряды перейдут на территорию Нуристана, население может стать гораздо более словоохотливым и готовым дать требуемую информацию.