В лучах эксцентрики

После ряда приключений нашу парочку, а заодно и похищенного, которым оказался к общему изумлению отец Лены, запирают в подсобной комнате туалета и… затопляют ее. Так отважные герои чуть было не оказались похороненными в этом экзотическом заведении. И все из-за завышенной оценки Димой своих детективных способностей. В последний момент незадачливый сыщик все-таки обнаружил и открыл водосток и всем удалось спастись. А к шапочному разбору успела подъехать милиция и, как положено в комедии, все кончилось благополучно.

Главная проблема комедии, построенной на детективной истории,— это, конечно, проблема правонарушений. Для нашего общества эта проблема одна из самых острых и злободневных, ибо рост преступности в последнее время приобретает уже лавинообразный характер. Невольно возникает вопрос: почему люди с такой легкостью и бездумностью готовы обменять свободу на колючее проволочное ограждение и на небо в крупную клетку? Может быть, они ценят свободу так дешево потому, что она у нас еще далеко не полная, даже ущербная? Но и в самым демократических странах находится немало молодчиков, для которых удовлетворение всех своих прихотей дороже самой совершенной свободы.

Последнее время через прессу нам навязывается мнение, будто преступность — это нормальная реакция нормальных людей на ненормальные условия жизни. Но у меня эта сентенция вызывает серьезное сомнение. Думается, что она придумана или для оправдания собственной опасной склонности, или ради афористичности и красоты выражения. Ведь условия у всех у нас, за исключением горстки высокопоставленных лиц, разнятся не так уж сильно. Однако далеко не все стремятся изменить их уголовно наказуемыми деяниями,

В то же время высокопоставленные лица, ублажаемые со всех сторон, тоже недовольны и сплошь и рядом прибегают к такому универсальному для всех времен и народов средству обогащения, как взятки. Причем коррупция среди власть имущих в процентном отношении распространена несравненно шире, чем незаконная экспроприация чужой собственности среди демократических слоев населения. Все эти факты не укладываются в приведенную выше красивую фразу. Как же все это объяснить? Думаю, что преступные формы обогащения, как и все прочие преступления,— это результат сложного сочетания различных человеческих качеств. Жить лучше хочется всем, причем предела хорошему, как и плохому, нет. И все-таки отношения к материальным благам у всех различны. Одни, увлеченные духовными интересами, совсем равнодушны к хлебу насущному, другие довольствуются минимумом, а для третьих — это главная жизненная цель. И у каждого из них своя степень надежности нравственных принципов, являющихся тормозом иа пути противоправных действий.

Перечисляя круг негативных явлений, нашедших отражение в новой комедии Гайдая, нельзя не поразиться их впечатляющему количеству. Кажется здесь есть все, что всплыло на поверхность в последнее время: угонщики самолетов, проституция, вымогательство, самогонщики, наркоманы, смена вывесок, выдаваемая за сокращение бюрократического аппарате, кооперативные извращения, спекуляция импортной сантехникой… И, как видим, все темы самые горячие, злободневные, ежедневно муссируемые в прессе, по радио и телевидению. Даже поразительно, как обо всем этом можно рассказать в одном фильме?!

Ответ на этот вопрос содержится в особенностях творческого метода Гайдая, в его индивидуальной, даже субъективней эстетике. Дело в том, что режиссер игнорирует утверждавшиеся столетиями законы художественного воздействия сценических, а также экранных произведений. Он исповедует свой собственный закон — закон максимального комического уплотнения, закон предельной концентрации эксцентрических элементов. Гайдай почти не разнообразит свое повествование сменой темпоритмов; можно сказать, не прибегает к чередованию контрастных эмоциональных всплесков; не делает остановок и отыгрышей, в результате которых эмоции и мысли, постепенно, подобно звуку камертона, затухая в нашем биорезонансном устройстве, западают в нас наиболее прочно.

Он монтирует свои комедийные номера встык, один за другим, без передышки, стараясь высекать юмористические искры на каждом шагу, в каждой сценке. Это достигается за счет того, что Гайдай использует юмор не только как осуждающую реакцию на нелепые, противоречащие нормам жизненные явления, но и как фактор так называемого биологического оптимизма: то есть смех без причины, по любому поводу. В результате такого эксцентрического уплотнения получается нечто вроде комедийной скороговорки, явления очень редкого, пожалуй, даже единственного в своем роде, ни у кого, кроме Гайдая, не наблюдаемого.