В метре друг от друга

Открываю дверцу встроенного шкафа, беру куртку, шарф и перчатки, кладу в рюкзачок портативный кислородный концентратор и иду к двери. Не могу больше оставаться здесь.

Выглянув в коридор, убеждаюсь, что на сестринском посту никого нет, подтягиваю лямки и поворачиваю к лестнице в конце коридора. Иду быстро, пока никто не заметил, толкаю дверь, и – передо мной первый пролет. Каждый шаг – приближение к свободе, каждый глоток воздуха – вызов Вселенной. Я уже бегу, не думая ни о чем, захваченная волнением, и уже вижу впереди красную дверь. Достаю сложенный в несколько раз доллар Уилла, все это время лежавший в кармане куртки, подсовываю под аварийную кнопку, тяну дверь и подкладываю, чтобы не закрылась, валяющийся у стены кирпич.

Я ступаю на крышу и подхожу к краю – посмотреть на мир внизу. Вдыхаю колючий воздух, набираю полные легкие и кричу. Кричу, пока не срываюсь на кашель. Хорошо. Пока дыхание возвращается в норму, смотрю вниз и вижу Уилла в его комнате. Он вешает на плечо дорожную сумку и поворачивается к двери.

Уходит.

Уилл уходит.

Я смотрю на далекие праздничные огоньки, мерцающие и мигающие, как звезды, манящие и зовущие.

И на этот раз я отзываюсь на их зов.

Глава 22 Уилл

Сижу в кресле, жду Барб, обещавшую перевести меня в другое отделение. Утро постепенно перетекает в полдень, свет меркнет, вечер переходит в ночь, а от нее ни звука. Похоже, вчерашняя угроза позабылась на фоне всего случившегося с той поры.

Смотрю на часы, отсчитывающие минуты на прикроватной тумбочке. Цифры на табло меняются, и с каждой переменой вчерашнее уходит все дальше в прошлое.

Унося в прошлое По.

Он умер в мой день рождения.

Я грустно качаю головой, вспоминая его смех за обедом. Он прекрасно себя чувствовал и вдруг… вот так…

А Стелла… С каким ужасом и злостью она посмотрела на меня, когда оттолкнула.

Зачем я это сделал? О чем я только думал?

Ни о чем. В том-то и проблема. Стелла все продумала, прописала все правила, а я не смог следовать им? Да что же со мной такое? Рано или поздно, вопрос только во времени, я совершу какую-нибудь несусветную глупость. Что-то такое, что убьет нас обоих.

Убраться отсюда ко всем чертям, вот что мне надо.

Я поднимаюсь из кресла, вытаскиваю из-под кровати дорожную сумку, открываю шкаф и засовываю в сумку все, что попадается под руку, спешу побыстрее очистить ящики.

Звоню в «Убер», укладываю в рюкзак рисовальные принадлежности и блокноты, второпях засовываю карандаши и бумагу. Поверх одежды аккуратно кладу в сумку аккуратно завернутый в рубашку мамин подарок, карикатуру в рамке, застегиваю «молнию» и пишу таксисту, чтобы встретил меня у восточного входа.

Я надеваю куртку, выскальзываю из палаты, пробегаю по коридору к двойной двери и спускаюсь на лифте в восточный вестибюль. Нахлобучив вязаную шапочку, толкаю плечом дверь и иду к выходу – подождать машину. Притопывая нетерпеливо ногой, проверяю статус такси и вдруг замечаю какое-то движение с другой стороны двери. Стекло запотевает, и у меня на глазах чья-то рука рисует сердечко.

Стелла.

Теперь и я вижу ее в темноте.

Мы смотрим друг на друга через дверное стекло. На ней пухлая зеленая куртка, шея туго обмотана шарфом, на руках перчатки, а на плече рюкзачок.

Прикладываю к стеклу, прямо к нарисованному ею сердечку, ладонь. Стелла поднимает руку и зовет меня пальчиком.

Сердце подскакивает. Чего она хочет? Ей нужно войти, ведь на улице холодно. Надо пойти за ней. Вернуть.

Приоткрываю дверь, и прямо в лицо бьет холодный, колючий ветер. Натягиваю шапку поглубже на уши и иду к Стелле. Свежий, идеально белый снег похрустывает под ногами.

– Давай сходим посмотреть иллюминацию, – говорит она, когда я останавливаюсь на расстоянии невидимого бильярдного кия. На щеках румянец, глаза лихорадочно блестят. Я смотрю на праздничные огни и качаю головой.

– Ты не представляешь, как это далеко. Мили, должно быть, две. Вернись в…

– Я иду, – решительно говорит она и смотрит на меня как-то странно. Что-то новое в ее глазах. Что-то, чего там не было раньше. Дерзость? Со мной или без меня – она туда пойдет. Я и сам в душе бунтарь, но здесь случай опаснее: что-то вроде жажды смерти. Двое непокорных с едва функционирующими легкими отправляются на двухмильную прогулку только для того, чтобы полюбоваться праздничными гирляндами?

– Послушай, сейчас не время бунтовать. Ты это из-за По, да?

Она поворачивается ко мне.

– Из-за По, да. Из-за Эбби. Из-за нас с тобой. Из-за всего, что мы никогда не сделаем вместе.

Молчу, только смотрю на нее. То, что она говорит, мог бы сказать и я сам, но в ее исполнении это звучит иначе.

– И если это все, что у нас будет, давай возьмем это все. Хочу быть бесстрашной и свободной. – Стелла смотрит на меня с вызовом. – Это ведь просто жизнь, Уилл. Все закончится, и глазом моргнуть не успеешь.

Мы идем по пустынной дорожке, и лед сверкает в свете фонарей. Я стараюсь держать дистанцию, полтора метра, и не спешить, чтобы не поскользнуться.

Всматриваюсь в далекую улицу впереди и поворачиваюсь к Стелле.

– Давай хотя бы возьмем такси, – предлагаю я, зная, что машина уже идет.