В могиле не опасен суд молвы

На полке не обнаружилось ничего достаточно тонкого, чтобы сойти за томик поэзии. Миссис Палмер не настолько глупа, чтобы оставить свою взрывоопасную книжицу там, где ее может взять почитать перед сном любой коммивояжер. Спрятать на видном месте – это избитый прием авторов детективных романов, но это не тот случай.

Я продолжила подниматься по лестнице, внимательно вглядываясь сквозь старые дубовые перила, но этажом выше никого не было. На цыпочках я преодолела последние пять ступенек.

Сдаваемые номера находились в передней части трактира и имели вид на церковь, за исключением моей комнаты и комнаты Доггера, выходивших на сад позади дома. Оставалось только одно помещение, и я предположила, что Палмеры живут именно там.

Дверь этой комнаты была выкрашена в светло-голубой оттенок, напомнивший мне водянистое молоко или цвет кожи мертвой герцогини.

Я прижалась ухом к дверной панели. Единственным звуком, который я слышала, было биение моего сердца.

Я подергала за ручку. Дверь отворилась, и я вошла.

Как часто фортуна благоволит смелым!

Несмотря на наличие огромной кровати на четырех столбиках – видимо, той самой, на которой спала добрая королева Бесс, – комната была на удивление маленькой и тесно заставленной: гладильная машина, комод, кресло, стол с будильником, выцветший красный турецкий ковер на полу, столик для умывальных принадлежностей, раковина, бритва, крем для лица. Если не считать этих нескольких личных вещей, помещение выглядело таким же безликим, как если бы хозяева находились здесь проездом, остановились на ночь, перед тем как навестить умирающую тетушку в Эксетере, и совсем не напоминало жилище хозяина трактира и его жены, обитавших тут с незапамятных времен.

Ветхие обои – судя по всему, восемнадцатого века – изображали потемневший китайский пейзаж с повторяющимися лодками, горами, журавлями, бамбуком и пагодами.

Я начала поиски «Колыбели мидий» с самого очевидного места: под матрасом. Высокий остов кровати был шатким и ненадежным. Рейки жутко постукивали, как старые кости. Я аккуратно вернула матрас на место в надежде, что в кухне, которая находится прямо подо мной, никто ничего не услышал.

Я перерыла ящики комода, ощупав каждый предмет одежды, заглянула внутрь гладильной машины и обыскала глубокие карманы банных халатов.

Ничего.

Я заглянула за занавески и под ковер, за рамы картин на стенах и (совершив усилие над собой) в ночные горшки.

Я уже собиралась обратить внимание на столик с умывальными принадлежностями, как услышала скрип ступенек. Кто-то поднимается наверх.

Я застыла.

Кто-то остановился наверху лестницы. Возможно, очередной постоялец в темном лабиринте коридоров старого трактира.

Но потом у меня на глазах ручка двери начала поворачиваться.

Я отступила к изголовью кровати. Балдахин недостаточно большой, чтобы я могла спрятаться в складках.

Я прижалась к обоям, мечтая слиться с жуткими, покрытыми пятнами пагодами.

Дверь приоткрылась. Появилась туфелька… нога…

– Что ты здесь делаешь, черт побери?

Не стоит уточнять, что это была Даффи.

– Могу задать тебе тот же вопрос, – парировала я, взмахнув косичками.

Долгий миг мы стояли, уставившись друг на друга, и ни одна не хотела уступить ни дюйма.

Де Люс против де Люс, как сказали бы в суде.

И это уже не первый раз! О нет!

Есть старый научный парадокс: что произойдет, если объект, имеющий непреодолимую силу, встретит объект, который невозможно сдвинуть? Одно из решений этой загадки было предложено в греческом мифе, где лиса, обладающая непреодолимой силой, встретила неподвижную гончую – или наоборот. В этом конкретном случае великий бог Зевс просто превратил их обеих в камень и тем самым решил проблему.

Здесь и сейчас имел место аналогичный случай. Мы с сестрой стояли и пялились друг на друга, как пара каменных садовых статуй, пока я не решила уступить. Иначе мы будем торчать тут до тех пор, пока не превратимся в седовласых леди со слуховыми аппаратами и фарфоровыми зубами.

– Ищу «Колыбель мидий», – ответила я, застав Даффи врасплох.

– Я тоже, – ответила она. – Давай поищем вместе.

Я начала было перечислять места, где я уже смотрела, когда Даффи уверенно пересекла комнату, забралась на высокий матрас, выпрямилась во весь рост и начала шарить рукой по балдахину.

– Чары для обнаружения книг, – прошептала она, закрывая глаза и произнося заклинание, – Абракадабра, Альказар, Анжела Тиркел и Омар Хайям.

Никогда не видела, чтобы моя сестра была так взволнована.

Даффи медленно вернула руку, и, к моему изумлению, я увидела, как она сжимает тонкую книгу с желтой обложкой в мраморных разводах.

– Эврика! – воскликнула она, в кои-то веки не сопровождая это слово оскорбительным каламбуром.

– Как ты догадалась, что она там? – спросила я, не веря глазам своим.

– Когда ты исключила невозможное, остается невероятное, и оно указывает на то место, где спят.

– Э-э? – растерялась я, кажется, впервые в жизни.

– Элементарно, – ответила Даффи, – «Колыбель мидий».

Очень медленно смысл ее слов проник в мой мозг.

– О, понятно, – сказала я. – «Колыбель мидий».