В моих глазах – твоя погибель!

– Загадочно, – пробормотал он. – И нелогично. Тамама уверена, что этой мой ребенок, но быть бабушкой ребенку своего сына отчаянно не хочет.

– Она не хочет быть бабушкой не твоему ребенку, а моему! Понимаешь? – с горечью пробормотала Женя. – Точно так же она будет к этому относиться, если мы ей расскажем про Игоря. И она, по большому счету, права. Я не имею права заставлять кого-то расплачиваться за приступ своего безумия. А без посторонней помощи мне не обойтись, если я все-таки решусь… ну, рожать. Я одна не вытяну. Нянчиться и работать… не представляю, как это возможно. И для ребенка плохо, что он будет расти безотцовщиной. Ты понимаешь, Сашка, я ведь даже не знаю, кем он, этот Игорь, работает, какая у него фамилия? Я вообще о нем ничего не знаю! И знать не хочу! Мне кажется… это ужасно, конечно, но мне кажется, если я его на улице встречу, то не узнаю! Но ребенок… Рано или поздно он спросит, где папа, а я что скажу? Придется врать… ну, на войне он погибнуть не мог, потому что война давно кончилась, тогда что? Был летчиком-испытателем и геройски погиб? – Женя вдруг всхлипнула. – Я даже не смогу фотографию отца показать ребенку!

– Можешь показать живого отца, – после некоторого молчания сказал Саша.

– Ты что? – вскинулась Женя. – Я же тебе сказала, что не хочу видеть Игоря. Никогда. Я даже ради ребенка не выйду за него! Да вообще ни за кого не выйду, даже за Вадьку!

– А за меня? – тихо спросил Саша.

Женя хлопнула глазами:

– Что?!

– За меня выйдешь ради ребенка? И ради себя?

– Что?! – тупо повторила Женя.

– Ничего! – рявкнул Саша. – То есть всё. Я предлагаю тебе выйти за меня замуж.

– Но… но как… почему? – заикаясь, пробормотала совершенно ошеломленная Женя.

– А что такого? – спросил Саша, самую чуточку храбрясь. – Ты мой самый лучший друг и самый близкий мне человек. Я ни за что не хотел бы с тобой расставаться. И когда я понял, что у тебя произошло с Игорем, мне было здорово больно!

– Ты меня приревновал, что ли?! – изумилась Женя. – Сашка, да ты что?

– Не знаю, по-моему, это какое-то другое слово, – пробормотал он, пытаясь вспомнить смуту мыслей, которые посетили его в тот роковой день на пляже. – Просто мне было бы жаль с тобой расстаться на всю жизнь. Вообще-то жениться все равно рано или поздно придется, так уж лучше я женюсь на том человеке, который мне ближе и дороже всех на свете, чем на какой-нибудь бестолковой чувихе, которая и мне жизнь сломает, и сама счастлива не будет.

– Чувиха? – испугалась Женя. – Это что еще такое?!

– Очень модное слово, неужели ты его не знаешь? – удивился Саша. – Я недавно на танцплощадке слышал. Странно… чтобы журналистка не знала современных слов… это просто позор!

– Позор, ага, – виновато согласилась Женя. – А мужчина – он кто? Чувих?

– Не чувих, а чувак, горе ты мое! – захохотал Саша и обнял Женю. – По-моему, мы будем очень хорошими супругами. Мы же друг друга наизусть знаем, но нам вместе все равно не скучно.

– А любовь? – тихо спросила Женя.

– Ты разве меня не любишь?! – возмутился Саша.

– Люблю, – без раздумий кивнула она. – Очень! Но братской любовью.

– Сестринской, филолог! – усмехнулся Саша, но улыбка получилась довольно кривой, потому что в эту минуту он вспомнил, как «китайская ведьма», сверкая своими узкими, будто сабельные лезвия, глазами, прочирикала: «Ты хочешь знать, что выпила твоя сестра!»

«Нет! – панически вскричал Саша в душе своей. – Этого не может быть! Она мне не сестра… но как бы я хотел, чтобы она была ею! Хотя нет, тогда нельзя было бы жениться…»

– Нет, Сашка, – всхлипнула вдруг Женя. – Это очень благородно с твоей стороны, чинно-блинно и всё такое, но – нет. Это твою жизнь сломает. Тётя Тома этого не переживет. И вообще… я тебя очень люблю, но как подумаю, что надо будет с тобой целоваться… и это делать, ну, что мы с этим паршивым Игорем делали, я… нет, я не могу! И вообще, меня даже от запаха твоего мятного зубного порошка тошнит по утрам около умывальника, ты представляешь?! Я ненавижу запах мяты вообще, а сейчас – это просто что-то страшное!

– Буду чистить твоим «Особым», – примирительно усмехнулся Саша. – Женька, успокойся. Всё это полная чушня. То, что ты сейчас чувствуешь, вызвано токсикозом, а когда он кончится, всё пройдет. И сразу жизнь, как поется в песне, становится иной. Короче, ты выйдешь за меня?

– Нет! – крикнула Женя сердито. – Сашка, ты дурак! Я люблю тебя больше всех на свете. Ты мне всех дороже, но я не могу испортить тебе жизнь! Ты даже не соображаешь сейчас, что мне предлагаешь!