В море, на суше и выше...

Когда склейку увидел командир дивизии, он впал в состояние берсерка; немедленно на взъебку был вызван командир зенитно-ракетного дивизиона, которому комдив задал полный горечи вопрос:

— Почему военнослужащие вверенного вам дивизиона в служебное время демаскируют объект?

Ознакомившись с вещдоком, КД невозмутимо ответил:

— Никак нет, товарищ генерал, они его маскируют!

— ?!!

— А пусть противник думает, что у нас там пляж...

58. О роли личности в военной науке

В результате каких-то аппаратных штормов на должность начальника НИИ военнокосмического профиля занесло генерала-пехотинца. Поскольку ничего внятного в области военного космоса «красный» по понятным причинам изречь не мог, он занялся любимым делом — наведением в стенах института твердого уставного порядка. Результаты не заставили себя ждать. Уже на следующей неделе апогей был неофициально переименован в сапогей, а перигей в портупей. Дурака быстро убрали.

Другой такой же уникум спланировал в военный же НИИ начальником отдела, который занимался металловедением. Причем ученых честно предупредили, что «товарищ не в курсе» и «вы ему по возможности помогайте». Вскоре на стол пытливого исследователя легла подготовленная в научный журнал статья, которую он по существующим правилам должен был просмотреть и завизировать. Статья называлась «Исследование свойств рения в зависимости от...». Для тех, кто забыл химию: рений — довольно редкий тугоплавкий металл. На следующий день обалдевшие авторы получили завизированную работу, причем слово «рения» было аккуратно исправлено на «трения»...

59. Прикрой — атакую!

Эту историю я услышал от сослуживца.

В начале 80-х годов он служил в Польше. Их истребительный авиационный полк базировался в Колобжеге, а на острове Борнхольм сидели наши заклятые друзья из НАТО. Вероятные противники вели себя как соседки на кухне коммунальной квартиры, т.е. внимательно следили друг за другом, а при возможности не упускали случая плюнуть в кастрюлю с супом.

И вот, пришло время нашим принимать новую технику. Самолеты перегоняли из Союза своим ходом группами по 3-4 борта, причем часть маршрута пролегала над Балтийским морем.

Любопытные янки каждый раз поднимали пару F-16 и те аккуратно сопровождали наших до входа в воздушное пространство ПНР. Военные летчики к назойливым соседям, в принципе, привыкли, однако американцы иногда вели себя слишком раскованно, допуская опасные ситуации.

В тот раз все шло по обычному сценарию до того момента, как наш летчик увидел приближающегося супостата. Непривычный к таким акробатическим этюдам, заводской летчик занервничал, начал интенсивно маневрировать и в какой-то момент сблизился с американцами. Неожиданно пилоты F-16 врубили форсаж и в мгновение ока «помножились на ноль».

Позднее заводской летчик рассказывал:

— Ну, сели мы, зарулили, как положено, выключились. Смотрю — встречают нас. Командир полка, другие, все веселые такие, смеются, радуются, значит, что мы прилетели, новые машины пригнали... А техники наши на транспортнике еще раньше сели. Командир нас поздравил, руку всем пожал, а потом и говорит:

— А теперь приглашаю вас на КДП, там для вас маленький сюрприз.

Ну, думаю, по стакану, что ли, нальют? Тогда почему на КДП? Пришли. А там уже переводчик дожидается, похоже из «пиджаков», тощий такой и тоже хихикает. Ладно. Включили они магнитофон. Слышу, по-английски говорят. Ну, «пиджак», натурально, влез, переводит:

— Вижу группу русских, идут плотно, тип не опознан...

— Подойдите ближе, прочитайте бортовые номера (это, значит, ему с земли)...

— Подхожу... проверим, какие у них нервы... Дистанция 500...400... 300... Oh, shit! ОН ТАРАНИТ! СВАЛИВАЕМ!!!

Учили, они, стало быть, в своей американской школе про Нестерова и Талалихина..., ну и струхнули... Надолго теперь...

И правильно! Берегись осла сзади, лошади спереди, а русского летчика — со всех сторон!

60. В когтях сирены

Она работала в штабе нашей части на какой-то маленькой должности. Была она некрасива, с грубоватым лицом и коренастой фигурой. То ли татарка, то ли башкирка по имени Гюзель. Впрочем, все называли ее Гюльчатай, а она и не обижалась. Было у нее и еще одно прозвище, но об этом — после.

Холостячка, как принято говорить в войсках, Гюльчатай имела одну слабость. Она любила молодых лейтенантов. Завидев свежеприбывшего, она, подобно коршуну, начинала описывать вокруг него круги. Круги все сжимались... бросок — и жертва у нее в когтях.

И вот, в полк прибыл молодой лейтенант Юра. Высокий, румяный, неженатый... словом, прожженная во многих местах Гюльчатай напряглась.