В небе фронтовом (Сборник воспоминаний советских летчиц - участниц Великой Отечественной войны)

Майор добродушно указал на табуретку. И тут только она смогла как следует разглядеть свою сегодняшнюю "жертву". "Вот он какой!" Надменно-самоуверенный, статный, с седеющей густой шевелюрой и подчеркнуто небрежной осанкой. Явно стараясь не терять самообладания, пытливо разглядывал окружающих. А она впервые так близко, в спокойной "земной" обстановке смотрела в лицо своему противнику. Признаться, ей давно хотелось вот так, как сегодня, взглянуть в глаза хоть одному из тех молодчиков, с кем сводит ее в небесных схватках фронтовая судьба. И вот он здесь, в двух шагах.

Сразу поразили солидность и "спокойствие" пленного. А несколько крестов и медалей, видимо, свидетельствовали о его боевых заслугах.

Пытаясь разобраться в происходящем, немец остановил взгляд на молоденькой летчице, только что вошедшей в землянку и сразу ставшей центром внимания. Сознание пронзила тревожная догадка: "Эта девчонка? Не может быть!.."

- Да, да! Это ваш недавний соперник, - спокойно подтвердил переводчик.

- Большего унижения не могли придумать! - вскипел оскорбленный летчик. - Это нелепость, и я требую доказательств!

Тогда по просьбе майора девушка напомнила немцу только им двоим известные подробности воздушного поединка. Сомнений не оставалось. Все ясно. С гордого лица многоопытного, избалованного победами фашистского аса сползла маска деланного хладнокровия. Он с уважением посмотрел на юную русскую летчицу и молча опустил голову.

Ее звали Лиля. Само имя, простое и в то же время исполненное легкости и изящества, как-то совпадало с ее внешностью. Юное, чуть загорелое лицо светилось добротой и душевной отзывчивостью. Широко открытые серые глаза, с девичьей чистотой глядящие на мир, часто загорались озорной смешинкой. "Наша Лиля", - ласково называли ее однополчане.

В редкие моменты затишья, по вечерам, когда в столовой раздвигали столы и штабной писарь Витя Мельников растягивал мехи баяна, около Лили собирались ее боевые друзья, истосковавшиеся по дому пилоты истребительного полка. Нежная и застенчивая, она напоминала далекую и милую сердцу сестренку. И когда летчики получали письма от своих семей, то спешили прочесть их Лиле, показывали фотографии жен и ребятишек, украдкой, как это делают мужественные и сильные люди, немного смущающиеся проявления своих чувств.

Но они знали и другую Лилю - волевую, решительную и бесстрашную. Прославленные герои, ценящие людей прежде всего по их боевым делам, не колеблясь, приняли ее как равную в свою семью. А те, кому довелось видеть Лилю "в работе", восхищались ее поистине виртуозной техникой пилотирования, мастерским ведением воздушного боя - и это вызывало у них чувство особого, профессионального расположения к ней.

* * *

Так уж случилось, что день рождения Лили совпадал с Днем Воздушного Флота. По этому поводу дома частенько шутили: "Да ей на роду написано быть летчиком".

Кто знает, может, эта невзначай брошенная кем-то шутка и заронила в сознании девочки интерес к летной профессии: так или иначе, но к четырнадцати годам Лиля уже твердо определила свое призвание. В аэроклуб можно поступить лишь через два мучительно долгих года. Неужто сидеть сложа руки и ждать "совершеннолетия"! И в день начала занятий она направилась в аэроклуб. Будь что будет!..

От старинного кирпичного флигеля на Новослободской, где жила Лиля с матерью и младшим братишкой, до районного аэроклуба не более десяти минут хода. Но в этот вечер она машинально сворачивала в попадающиеся закоулки, петляла по малознакомым улицам и площадям... Она провожала долгим ревнивым взглядом встречавшихся по пути рослых девчат и, разглядывая себя в стекла витрин магазинов, досадливо кусала губы: "И в кого я таким карапетом уродилась?"

К началу вечерних занятий она, конечно, не успела. У аэроклуба почти безлюдно. Но вот в вестибюль вбежала оживленная группа парней. Ясно было, что это опоздавшие на лекцию курсанты. Недолго думая, Лиля ринулась вслед за ними.

- Стоп, дочка, здесь не Дом пионеров, - преградил ей дорогу усатый вахтер и строго указал на выход.

Оставался еще один, запасной, ход со двора. Подошла, пугливо озираясь вокруг, заглянула в слабо освещенный тамбур лестничной клетки, но тут словно из-под земли выросла внушительная фигура пожарника, и перед самым ее носом захлопнулась дверь.

Из этого столкновения Лиля сделала вывод: действовать надо умнее и осторожнее. На следующий вечер она незаметно замешалась у входа в группу курсантов, благополучно миновала усатого вахтера, а еще через несколько минут, забравшись в угол последнего ряда, уже трепетно слушала преподавателя. Слушала, изредка понимающе кивала головой - кое-что ей было уже знакомо.

Время шло. Лиля продолжала "зайцем" посещать занятия аэроклуба. Усатый вахтер оказался не таким уж грозным и скоро "перестал замечать" ее в толпе курсантов.

Однажды, когда один из курсантов не смог ответить на вопрос: "О чем говорит кривая Пено?" - Лиля не выдержала, подняла руку: "Разрешите, я". И, к удивлению присутствующих, бойко и обстоятельно ответила на вопрос.