В небе над нами

— Умно, — похвалила Люда. — Получается, если перестрелка в помещении начнётся, и пуля угодит случайно в контейнер с осколочными, титан ей не пробить, даже если экспансивка. Разве что от потолка отрикошетит и сверху в ящик залетит, тогда уж бума не избежать.

— Всё продумано, кароч, — подытожил один из калачей, двухметровый мускулистый шкаф, на шее которого красовалась татуировка в виде сюрикена.

— Дак вы куда меня конвоируете, парни? — дружелюбно осведомилась Людмила.

— К начальству, — коротко бросил качок.

Видно было, что «долговцы» изумлены — что делать пожилой женщине, которой бы сказки внукам рассказывать и няней в садике подрабатывать, в Чёрном Краю? Что делать милой пожилой женщине с АК наперевес среди отбросов общества и мутантов? Странно ещё, что борцы с Зоной не приняли её за один из множества глюков, ведь миражи в этих злачных местах не редкость.

В одной из квартир третьего этажа устроили штаб, он же кабинет старших офицеров — стол, сколоченный из шершавых дощечек, удобные для Зоны стулья, видно специально откуда-то завезённые; шифоньер советских времён, в котором стоял коньяк и находились какие-то книги. С пола снят линолеум и настелен палас, стены увешаны картами и топографическими снимками Зоны. В оконную раму вставлено настоящее невредимое стекло, возле входа установлена вешалка — неясно, правда, зачем. Скорее всего, чтобы вошедший мог на ней оставить своё пальто или шляпу.

Сюда привели и Люду. Сопровождающие отчалили обратно на пост.

Главных было двое. Тип в очках, как Людмиле показалось, с нулевыми децибелами. Ведь в Зоне контактные линзы были зачастую удобнее очков, так как терялись реже. К тому же облачён он был в броник, в кобуре вырисовывался револьвер. То есть, в полевых условиях «очкарик» работал. Поверх снаряги на плечи накинут белый халат — может быть, какой-то собственный «прикормленный» ботаник у «должников». Человек этот стоял и вычерчивал чего-то на графике с энергичным нажимом, прикреплённом кустарно булавкой к стене напротив стола. Второй сидел во главе стола, поверх комбеза наброшена шинель. Его лицо запомнилось Людмиле тем, что оно было никаким. Без особых примет, волосы тёмные с едва заметной сединой. Меньше всего на свете Людмиле хотелось иметь именно такое лицо… Такое пустое и никакое, с грустными, усталыми зрачками и подтянутым подбородком.

При виде Люды глаза у сидящего едва заметно выпучились.

— Здравствуйте, — машинально буркнул он.

«Ишь ты», — мысленно отметила «фээсбэшница». — «Вежливый и воспитанный».

— Ну вот, — чел в очках и вовсе среагировал неадекватно, понурив взгляд, он выдал: — как я и полагал, графики интенсивности аномальных вспышек глюония скачут через условные с опасной скоростью.

— В науке ты шаришь, вижу, — ухмыльнулась Люда. — Позвольте представиться, господа, подполковник ФСБ Людмила Филипповна Аппакова. И не надо жать на кнопку тревоги под столом, мне нужна только информация…

3

Как бы ни так!

В Ницце вся эта канитель с ночными ужасами возобновилась с ещё большим, утроенным нажимом на и без того ослабленную психику Гугова. Кошмары уже не запоминались, стали данностью, однажды Авраам приметил на улице в толпе народа фигуру в противогазе и с автоматом, мотнувшую ему «хоботом» в знак приветствия, затем в побитой жизнью вялой дворняге увидел адское создание, покрытое брызжущими слизью язвами и с влажной пеленой на кровожадных глазах, с обвисшей кожей и гипертрофированными мышцами с обоих боков.

Отдохнуть вышло только в последний день, когда Авраам Вентонович связался с «ВИРТУАЛ СПЕКТРУМ» и был готов наутро улететь в Ватикан для встречи с посредником. Гугов пил горячий шоколад в кафе на Английской набережной, любовался дивным морем, звёздами; молодыми парами, проводящими здесь свои романтические вечера… Как много красоты на планете!

Пустошь показалась Аврааму забытой давно в детстве страшилкой, по сравнению с этим таким сказочным, таким волшебным, но не вымышленным мирком…

Обострилась болезнь. Приступы длились по нескольку минут, но случались всё чаще, и рано или поздно один из них должен оказаться смертельным. Гугов покрывался ледяным потом, его лобные доли и глазницы накрывало нестерпимой тупой болью, пропадали зрение и слух, сердце билось в панике, но болезнь в решающий момент отступала, давая Аврааму Вентоновичу немного форы…

Ещё бы малость.

Пассаж семь За кусочком бутерброда

1

Кисель всё же не доверял Ярому, поэтому из оружия тот получил только ржавый ТК, да не ТТ, а ТК времён войны! При этом Кисель не рассказал даже, где взял столь дорогой, музейный раритет.

— Кисель! Где мы сейчас находимся то?

— 05-ый квадрат, судя по «пэ-дэ-а», завтра будем на Янтаре. А сегодня вечером через Славянское Озеро поплывём, готовься.

У Ярого по спине пробежали мурашки.

Кисель шёл неуверенно, то и дело сверялся с датчиком аномалий и ПДА, из чего Ярый сделал правильный вывод, что Кисель в сталкерском деле новичок, ведь даже когда они столкнулись с псевдоплотью, Кисель долго не мог затолкать магазин в «Грозу».