В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 - 1930 г.г.

Мы бродим по берегу, ползаем по круто наклоненной палубе: каждый надеется найти разъяснение — чей это бот и что с ним случилось. В воде под правым бортом много книг, фотографий и бумаг — по-видимому, грабители выкинули все это из каюты. Вытаскиваем книги палкой и находим несколько судовых документов, выданных норвежскому боту "Энигхетен". Из них мы узнаем, что бот построен в 1906 году, в 1919 году побывал в Архангельске, в 1921 году приписан к Гаммерфесту. Норвежские письма, книги на скандинавских языках, кассеты и даже норвежский почтовый флаг убеждают нас, что перед нами труп норвежца, может быть ученого. Но, оказывается, это ложные следы. Вскоре находим несколько русских книг, на одной из которых — учебнике морской прак тики — надпись: "Сия книга штурманского помощника Афанасия Рослякова, 1899, мар. 12". Кроме открыток с видами Кодака, я вытаскиваю из воды несколько слипшихся фотографий.

На одной из них можно различить пятерых русских поморов, стоящих на палубе судна; попадаются еще два акварельных рисунка, изображающих женщин — видимо, поморок — на лугу.

Наша гипотеза постепенно тускнеет и вскоре окончательно исчезает после того, как удается вынуть покойника из каюты. Он закостенел, и. пришлось вырубить часть палубы, так как люк слишком узок. В ногах трупа лежит пиджак, в кармане пиджака старший штурман находит две записки, размокшие, с едва заметным текстом. Разбирая их буква за буквой, узнаем, что они выданы Максимом Варзугиным и Василием Рыликовым Афанасию Рослякову, которого они покинули, чтобы итти к рейсовому пароходу в Белушью губу. Росляков "остался от нас здоров" и с ним кто-то четвертый, который вме сте с Росляковым зафрахтовал бот. Бот взят в Норвегии, но что было в начале путешествия — нельзя разобрать.

Читаем дальше. Из Териберки (на мурманском берегу) подошли к Святому Носу, здесь промышлять было плохо. По шли дальше, к Новой Земле. У острова Вайгач "сели на грунт", судно дало течь и пришлось зайти в одну из губ Но вой Земли. Здесь Варзугин и Рыликов, считая, что на поврежденном судне назад не уйдешь, а продовольствия на всех не хватит, и поссорившись, по-видимому, с Росляковым при дележе добычи, ушли к пароходу. Они перечисляют, сколько "зверей" напромышляли до ухода, но ни шкур, ни мехов нет — кто-то уже похитил их.

Кто же в кубрике? Росляков или тот, четвертый?

Труп выносим вчетвером на берег на куске паруса. При ярком свете солнца он еще более жуток на вид. По-видимому, покойник страдал от мороза — на нем норвежская фуфайка, жилет, два пиджака, войлочные брюки, меховые сапоги. В ле вом грудном кармане маленький компас, ножик и кусок же вательного табака; в правом — бутылочка с валерьяновыми каплями. Никаких бумаг на трупе нет.

Штурман обыскивает каюту. В воде лежат пальто, рубахи, чулки, кастрюли, чемоданы — всякое сгнившее добро, но на койке, под изголовьем, — ценная находка: дневник. Маленькая алфавитная книжка, исписано только начало, и плохо очинённый карандаш лежит между страницами там, где последняя запись.

Тогда же на берегу, возле бота, нам удалось разобрать немного: дневник мокрый, страницы слиплись, многое стер лось. Только потом, тщательно разглядывая в лупу, можно было восстановить текст.

Внутри корешка надпись:8 "Сей дневник писал на Новой Земле, южном конце, Афанасий Григорьевич Росляков 1924 года 9/1" (то-есть первого числа девятого месяца, так как с 1 сентября и начинаются записи).

Из записей в дневнике ясно, что весь сентябрь и октябрь бот, несмотря на течь, плавал между Петуховским Шаром и Кусовой Землей. "6 сентября ночевали в "Петухах". 20-го — "Ночевали на конце Кусовой Земли". 23-го вернулись через "Петухи" в губу Заблудящую: "Ночевали дома в старой избе".

Наши вспоминают, что в губе Заблудящей в 1925 году "Персей" нашел избу, на стене которой была надпись ме лом: "Сию избу ставил А. Росляков в 1923 г.", а на столе лежала записка: "Мы ушли в губу Каменку 24 сентября 1924 г.".

Очевидно, Росляков уже раньше бывал на Новой Земле, зимовал, ставил избу и теперь возвратился на старое место. На всякий случай оставил для спутников на столе записку.

Дальше Росляков все что-то чинит, чистит машину. 28 сентября первое упоминание про четвертого спутника: "Старик нездоров". Охота плохая — только 10 октября "убил дома нерпу. Старик на озере уловил одного гольца". Хотели ехать, но машина не пошла, и перебрались на шойту (лодку), должно быть, чтобы пойти в ней на промысел. Но 25 ок тября машину удалось починить. До 31 октября шли на во сток, но медленно — мешали штормы и туман. В три часа дня 31-го стали на якорь у Кусовой Земли, в Никольском Шаре, у острова Среднего. Росляков, по-видимому, хотел пройти в губу Каменку, как писал в записке. Там, на Карской сто роне, промысел лучше.

Но почему-то ему не удалось это сделать. 3 ноября он пытался выйти из пролива, но крутой ветер заставил повернуть обратно. Затем десять дней стояли на том же месте; часто снег, пасмурно, потом мороз — видимо, решили зимовать в Никольском Шаре, который, казалось, хорошо защищен от льдов.