В неведении (СИ)

— Вэриан, что произошло? – наконец сумела выговорить фрейлина после долгих минут молчания, за которые алхимик успел уже тысячу раз проклясть себя за то, что Кэсси так переволновалась из-за его глупого кошмара. – Я как раз шла к тебе, как это делала обычно по вечерам, но вдруг услышала странные звуки, которые доносились из-за твоей двери. Я открыла дверь и… – Кассандра запнулась на полуслове, то-ли стараясь вспомнить что-то, то-ли не желая продолжать. – Ты сидел за своим столом и, размахивая руками, что-то кричал… Я стала звать тебя, но ты, словно и не слышал меня. Потом ты вскрикнул и упал на пол… Я… я не знала, что делать… Ты был, кажется, так… напуган… – После девушка тяжело вздохнула, словно подавляя в себе что-то невыносимое, что-то, что так и рвалось наружу.

А Вэриан тем временем старательно избегал взгляда её «лесных» всевидящих глаз, опуская собственные на грязный, пыльный пол, на котором он сидел, и которому уж точно не помешала бы небольшая очистка. Но и это не помогало, ведь фрейлина прекрасно умела «читать» его даже тогда, когда не видела бегущих строк в его глазах. Он не хотел втягивать её в это. Кассандра ведь так много сделала для него, а теперь ещё и вынуждена вскакивать от любого его чиха и бросаться на помощь, хоть его вовсе и не от чего спасать. Как же это жалко… Вэриан всё чаще чувствует себя лишь беззащитным, требующим слишком много внимания ребёнком, от которого больше проблем, чем пользы. И он боится, что в какой-то момент Кассандра тоже может так подумать. Поэтому ему стыдно. Стыдно, что он так и не сделал ничего по-настоящему особенного для той, кто построила всю его развалившуюся на кусочки, забытую жизнь заново, дала ему второй шанс. Алхимик старался, как только мог, делая то, что умел: изобретал и открывал. Но даже тогда, когда он получал в ответ на свои старания восторженную, гордую улыбку, ему всё равно казалось это недостаточным, ведь все эти мелочи не стоили всего сделанного для него фрейлиной. И чем больше она делала, тем сильнее становилось чувство, что в какой-то момент он просто не сможет ей заплатить за всё это, и она оставит его одного. Почему-то из головы не выходила навязчивая мысль о том, что за всё в этой жизни приходится платить, даже за любовь.

— Вэриан, – наконец тихо окликнула его Кэсс, прервав царящую в комнате тишину и тем самым вывев мальчика из грустных раздумий. – Послушай, у тебя есть полное право иметь какие-то секреты от меня, ведь я тоже не смогла рассказать тебе всё то, что ты так хотел знать. – Девушка вновь подняла на друга свои болотисто-зелёные глаза и от этого у парня по спине пробежал табун мурашек. – Но даже, если ты не рассказываешь мне всё, я должна знать, что ты в порядке. И сейчас я вижу, что это не так. – Кассандра подсела ближе и повернула к себе лицо алхимика, которое тот упорно прятал. – Прошу, скажи, что тебя тревожит, – прошептала она.

Вэриан, больше не в силах испытывать на себе столь пристальный и пронзительный взгляд, просто уткнулся носом фрейлине куда-то в районе ключиц и крепко прижал к себе. На глазах выступили едва сдерживаемые капли, что тотчас же полились по его щекам тонкими струйками. Он ненавидел слёзы, собственные слёзы. Сам не знал, почему. Или просто не помнил…

Сквозь слёзы алхимик поведал фрейлине о своих ночных кошмарах, которые так мучили его. Он описал всё до малейших подробностей, не желая более скрывать что-то от Кассандры. Он верил ей. Знал, что мог верить.

А Кассандра внимательно слушала, заботливо поглаживая свой маленький кусочек искреннего чистого света по его смолистой макушке. Она никогда не была человеком, что смог бы утешить вас в трудную минуту. Девушка вообще презирала разного рода нюни. Но рядом с Вэрианом она становилась другой: такой сентиментальной, нежной и заботливой. Смотря на него, она забывала тот немалый запас язвительных фраз, из которых можно было бы составить целый словарь. В присутствии алхимика ей не хотелось быть той ледяной глыбой, которой её все считали. Ведь каждый раз, стоило ему появиться и лишь взглянуть ей в глаза, как в душе приятно теплело, словно кто-то развёл яркий, пылающий костер. Это он растапливал её изнутри своим игривым огоньком.

—… а потом вдруг стало очень холодно и темно, и… и… – Вэриан, всё это время, прерывемый собственными тихими всхлипами, рассказывающий фрейлине о своих снах, внезапно умолк.

Парень высвободился из объятий девушки и, опустив взгляд вниз, сдвинул брови к переносице, напряженно думая о чем-то. А точнее, вспоминая. Как он мог забыть? Неужели кошмар, который он день напролет не мог выбросить из головы, сейчас рассеивался перед внутренним взором, словно мираж в пустыне? Почему это происходит именно тогда, когда ему так важно помнить, что произошло? А точнее, Кассандре нужно знать, что произошло. Ведь она и только она может дать ему ответы, которые он, увы, сам найти не сможет.