В нежных объятьях

В сущности, мог бы иметься и третий вариант, то есть третий мужчина, да и четвертый – лишь бы человек был рядом адекватный и добрый, но при нынешнем раскладе Аня могла рассчитывать лишь на Сергея. Выбора как такового у нее в данный момент не существовало. И поэтому она была готова бороться до последнего. А как иначе? Ведь не хочется упускать такой шанс, возможно, последний… Дальше ведь только хуже, молодость и красота не вечны.

* * *

Женя проснулась и села. Окно было распахнуто, сквозь занавеску пробивались золотые, янтарно-рыжие лучи вечернего солнца.

– Женя, ты встала? – крикнула с кухни мать. – Имей в виду, я скоро ухожу.

– Опять в ночь? – пробормотала Женя. И вдруг ее озарило. – Мам! А ты точно на работу ходишь?

Таисия Георгиевна мгновенно появилась в дверях, она смотрела на дочь испуганными, гневными глазами.

– А ты думала, я к мужчине хожу? О нет… Женька, ты что! Я, если честно, тебе на ремонт квартиры зарабатываю! Это все твои деньги будут… Как ты можешь обо мне так думать…

Реакция матери испугала Женю.

– Прости, прости! – воскликнула Женя и бросилась обнимать мать. – Я пошутила.

– Если хочешь, пошли со мной, сама увидишь…

– Мама, да я пошутила!

– Мне никто не нужен, я живу только ради тебя…

– Мама! Ну мама же… Перестань! Я пошутила, я сказала глупость, я не хотела тебя обижать! И вообще, в любом случае я никогда не стала бы тебя осуждать! Я бы только рада была, если б ты жила не одна.

– Ты меня то Кирсановым хочешь сплавить, то какому-то мифическому ухажеру, – успокоившись, с досадой произнесла Таисия Георгиевна. – А мне никто не нужен. Кроме тебя, разумеется.

– Тогда поехали со мной, в Москву, – мгновенно воспользовалась ее словами Женя.

– Нет, у тебя своя жизнь.

– У меня нет жизни.

– А Сережа?

– Откуда ты знаешь про Сережу?

– Ах, Женька, можно подумать, это секрет.

– Мы с ним идем сегодня на костюмированный бал. У меня и платье есть! – вспомнила Женя и метнулась к шкафу, достав оттуда пурпурно-огненный, шелковый, невесомый почти и скользящий в ладонях наряд.

– Ох, красота! А туфли?

– Туфель нет, – растерялась Женя.

– Погоди. – Мать куда-то ушла, вернулась минут через десять, держа в руках узконосые красные босоножки. – Не лабутены, но вполне. Помнишь, я тебя на выпускной провожала и купила… У нас один размер, должно подойти.

– О, мамочка, ты чудо! – обрадовалась Женя.

– А волосы? Что ты думаешь сделать с волосами?

– А надо что-то делать? – с сомнением произнесла Женя. И тут же внутренне согласилась с матерью – да, надо.

– А как же! – всплеснула руками мать. Снова ушла и вернулась уже с длинными щипцами для завивки волос. – Я же всю юность, с детства Нину укладывала. В последний раз она ко мне год назад приходила, сделать прическу на какой-то вечер, сказала, что Аня не умеет это делать так хорошо, как я… Вот и лежат с тех пор щипцы.

– Давай, сделай укладку и мне, – обрадовалась Женя.

– Сейчас включу. Сюда садись. И где твоя расческа?

Женя послушно отдалась в руки матери. Сидела притихшая, пока та расчесывала ей волосы.

– Женька…

– Да, мам?

– Я вот о чем подумала. А ведь Аня, она же… Аня – знает?

Таисия Георгиевна ловко накручивала пряди волос на горячие щипцы. Женя улыбалась, ей было приятно. Кажется, мать и вправду изменилась с годами. Как-то смягчилась, что ли?

– Про что она должна знать, мам?

– Про тебя и Сережу.

– Наверное, – сдержанно ответила Женя.

Мать помолчала, вздохнула. Щелканье щипцов, запах нагретых волос.

– А почему ты спрашиваешь, мам?

– Она… возможно, она ревнует.

Женя ничего не ответила. Вспомнила, как недавно Анна поставила ей ультиматум – уезжай из Кострова немедленно, тогда я стану приглядывать за твоей матерью.

– Я это к чему. Ты, Женька, своей головой думай. Я… тебе доверяю. Ты умнее меня. Ты умнее всех, – пробормотала мать.

– Спасибо… – засмеялась Женя. – А что лучше – быть умной или быть счастливой?

– А ты разве несчастна?

– Я? – задумалась Женя. – Не знаю…

Она на короткое время вернулась в прошлое – в тот осенний туман, прогулки по ночному городу, свое одиночество. Потом были годы учебы и работы, когда порой и минутки свободной для себя не находилось. «Но что в этом страшного, разве это несчастная жизнь? Мне грех жаловаться!»

– Ну вот, все, полюбуйся на себя. – Таисия Георгиевна отступила назад, с гордостью осмотрела плоды своего труда.

Женя бросилась к зеркалу. В первый момент испугалась – вот это шевелюра! Волос оказалось на вид раза в три больше, чем до того. Настоящая грива. Поэтому Женя засмеялась:

– Мамочки! Да я всех распугаю.

– Перестань.

– Дикая и опасная, только что сбежала из джунглей. Да я шучу, шучу опять! Мне нравится.

– Вот и славно. Я побежала.

– Удачи, мама!

Скоро хлопнула входная дверь, мать покинула дом. Женя облачилась в платье, влезла в босоножки. Повернулась перед зеркалом, что пряталось в старом шкафу. И опять не смогла понять – хорошо ли ей в этом образе?