В ночь большого прилива

— Да. Я уже понял, Тик.

— Все-все, что можно, — повторил Игнатик.

— Спасибо, Тик. — Яр взял его руки и сложил их у себя на груди,, как концы воротника. Игнатик постоял так, потом тепло сказал Яру в ухо:

— Они надежные, они меня уже не раз выручали... Яр я пойду посижу с ними, а то недолго осталось.

Тревога Яра утихла. Мысли о Юрке стали спокойными он верил теперь, что ветерки помогут. А может быть, просто пришла усталость...

Глеб сидел между Читой и Командиром, они о чем-то тихо говорили. Огонь стал спокойнее, негромко потрескивал, и с этими звуками смешивался еще один треск: крепкие ребячьи зубы хрустели кусками колотого сахара. Это Алька распотрошил рюкзак с продуктами и всем раздал угощение. Алька знал, конечно, что не нужна ветеркам никакая еда, но догадался: сладкое ветерки все равно любят. Что они, не мальчишки, что ли?

Рядом с Яром присел на жерди тонколицый светлорусый мальчик в оранжевой майке и вытертых джинсовых тортиках, разлохмаченных nq нижней кромке. Поднял серые знакомые глаза, сказал неловко:

— А я вас помню...

И Яр мгновенно вспомнил. И обрадовался:

— В поезде! Да?

Мальчик быстро кивнул:

— Ага. Вот... — он положил Яру на колени коричневую руку. На ней пониже острого локтя был темный рубец.

— Помните, вы порохом присыпали, чтобы скорее зажило? И правда, быстро зажило, только порох въелся под кожу.

Яр коротко вздохнул от горячего толчка ласковости к этому одинокому и беззащитному на вид пацаненку. Распахнул куртку, придвинул мальчика к себе, накрыл его плечи косматой полой. И тот сразу доверчиво прижался к Яру.

Помолчал немного, глянул на Яра, подняв острый подбородок, спросил полушепотом:

— Значит, нашли того мальчика, за которым ехали?

— Нашел...

— Я посижу тут немножко с вами, ладно?

Яр прижал его еще плотнее. Он ощутил сквозь рубашку его тепло, гибкую твердость мальчишечьих фебер, а за ними частое и упругое биение сердца.

«Они же настоящие! — ахнул про себя Яр. — Они живые, как мы! В точности! Как они могут исчезнуть, улететь?»

Мальчик пошевелился и опять посмотрел на Яра. Может быть, ему хотелось поговорить, но он не знал, о чем? Яр сказал осторожно и ласково:

— Значит, вы собираетесь вместе не только под Но

вый год? Тогда, летом, ты тоже спешил с кем-то встретиться... < ,

— Конечно! — охотно откликнулся мальчик. — Тогда был большой летний сбор ветерков. Мы хотели договориться, как остановить тучу, если снова будет нашествие...

— Договорились? — быстро спросил Яр.

— У нас не хватает сил. Даже если мы все-все соберемся, мы не можем остановить никакое облако... А большие ветры нас не слушают, им все равно. Они ведь никогда не были людьми...

«Значит, все это сказки, что ветерки могут соединяться в ураган», — печально подумал Яр. И, чтобы грустью не задеть мальчика, заговорил о другом:

— А весной и осенью у вас бывают сборы?

— Да. Тоже большие. И маленькие сборы бывают, когда мы тоже... превращаемся в людей. Но это не надолго...

— А когда вы... когда ветерки, то как живете?

Он улыбнулся — и озорно, и с грустинкой:

— J-Iy, как... Летаем. Листьями шелестим, форточками хлопаем, балуемся... Иногда змеи воздушные помогаем ребятам запускать или кораблики гоняем по лужам, это ведь тоже работа... А я могу хоть каждый день в человека превращаться, только не на много времени, минутки на две... Многие могут.

— И превращаются? — нерешительно спросил Яр.

— Не часто. Потому что какой толк? Побегаешь две минуты, поиграешь, а потом опять лети...

— А много вас, ветерков, на свете?

— Наверно... Нас же никто не считал, — засмеялся мальчик. — По лесам, по морским берегам, в полях...

— Ив Пустом Городе. Да? — сказал Яр.

— Да. Там больше всего тех, кто стал ветерками после восстания...

— А ты? Я думал, ты тоже... после...

--Ия, — кивнул мальчик. — И Денек. И Косматик... ну тот, курчавый. Только нам в лесу больше нравится, чем в городе* Но мы туда часто летаем. Кино смотрим и просто так...

«Кем зке ты был, малыш, до восстания? Как жил? Кто твои отец и мать, помнишь ли их? — думал Яр. — Спросить бы про это... И про само восстание. Что же там было?» Но он не посмел. Только сказал, будто был в чем-то виноват:

— Жаль, что мы не можем встречаться почаще... Но мы еще, наверно, встретимся, да?

Мальчик опять зашевелился под курткой. Прошептал:

— Наверно. А вы хотите?

— Еще бы...

— Я тоже... А сейчас уже недолго осталось. Часы подходят.

— Какие часы?

— Солнечные... Хотите посмотреть? — Он вдруг вскочил (и куртка разлетелась). Взял Яра за руку маленькими горячими пальцами. — Пойдемте.

Он повел Яра от костра на дальний край поляны. Здесь сохранился незатоптанный участок снега — размером с большой ковер. В центре его была воткнута сосновая жердь (к ней не вело ни единого следа). Вокруг жерди кто-то начертил широкое кольцо и разделил его двенадцатью короткими линиями.

К самой большой черте (она смотрела прямо на север) подбиралась тонкая фиолетовая тень.

«Еще минут десять», — подумал Яр.

— Как коснется — все. Полетим, — тихо сказал мальчик. — Ничего не поделаешь...