В ночь на Ивана Купала

— Тайя взяла её за руку и повела к костру на звук песен. Мимо пробежали стайкой девочки-подростки, а следом за ними парни, громко переговариваясь между собой. Юля выдохнула. Но сзади слышалось тихое: «Шлёп! Шарк!» Тайя обернулась и бросила сзади берёзовую ветку, которая из ниоткуда появилась в руке.

— Дрянь! Она моя! — раздалось шипение.

Юля обернулась, но никого не увидела. Она передёрнула плечами и ускорила шаг.

Тайя привела Юлю на луг, но не к костру, а к окраине леса, под берёзу.

— Эй! Мы так не договаривались, — возмутилась Юля.

— Да-а, — засмеялась девочка. — Давай венок плести научу.

— Я не хочу венок. Я вообще ничего не хочу, кроме утра и маму найти.

— Мамы нет, смирись. Тебе нельзя уходить! Погибнешь. Русалья за нами шла, во-о-он она сидит, — Тайя рукой показала на три метра в глубь леса, за куст.

Юля сначала ничего не увидела, но приглядевшись, заметила: зелёные волосы, которые мимикрировали под кусты; перепончатые руки, которые лежали на земле и тянулись ближе к окраине леса; белые зубы, которые стучали друг о друга; белую слюну, которая капала иногда на землю. Юля села на траву и снова взяла в руку тёплый оберег.

— Не бойся, русалья тебя не тронет здесь. А вот в лесу — да.

Тайя сорвала с берёзы семь веточек и стала крутить венок. Она показывала и рассказывала как нужно, смеялась, а Юля слушала и не слышала. Она вспоминала прошлый праздник. Мама звала дочку с собой в деревню, но где там, это же «фу, деревня». Юля всегда любила город. Большие дома, много людей, техника. У неё даже выставка фотографий была на тему «Романтика города». Мама уехала, ничего не сказала, а Юля опомнилась только через три дня. Приехала в деревню, а дом открыт и мамы нет. Она приходила только во снах и просила не искать. Мама говорила, что любит её и всегда будет рядом.

— Венок готов. Запомнила? — голос девочки вернул к реальности Юлю.

— Ага, пошли ко всем.

Юля надела венок и пошла к молодёжи около костра.

Горела Купала, горела,

Купала на Ивана.

А я, молода, тушила,

Решетом воду носила.

Девушки взяли её в свой маленький хоровод. Он двигался по часовой стрелке внутри большого мужского хоровода, который бежал против неё. Юля не знала слов и словно связанная пленница, неслась вместе со всеми. Девушка почувствовала, что ей становится жарко и спокойно. Как будто что-то вливается в неё, как в пустой сосуд молоко, и наполняет жизнью. Песня закончилась, и все разомкнули руки.

— А теперь прыгаем через костёр! — крикнул зычный мужской голос.

Все как по команде выстроились цепочкой напротив огня. Парочки крепко стиснули руки и улыбались друг другу. Юля тоже оказалась в очереди. Она смотрела, как задорно и без страха все прыгают. За кем-то вслед неслись искры, кто-то прыгал сбоку, а кто-то высоко над серединой костра.

— Прыгай! — Тайя подтолкнула Юлю вперёд.

Юля так засмотрелась, что не поняла, как пришло время покорить костёр. Она разбежалась и прыгнула. Показалось, что время остановилось: огонь медленно приближался.

— Мама! Не надо! — крикнула Юля.

Она увидела свою мать, которая срывала огненный цветок папоротника, а сзади хищно улыбалась русалья.

Свет от цветка падал на лицо женщины, превращая её в неземную красавицу. Она кокетливо поправила венок и сорвала огненное чудо.

— Я нашла, — прошептала она и развернулась, чтобы отправиться обратно.

Юлина мама нос к носу столкнулась с русальей, которая стояла за спиной. Огромные хищные глаза смотрели с надеждой.

Юля как будто смотрела кино с замедлением. Вот русалья подходит и становится прямо за спиной мамы. Она с цветком разворачивается и утыкается прямо в пышную и мокрую грудь русальи. Крик! Цветок падает, мама делает шаг назад, спотыкается и оседает в куст папоротника. Она сразу же поднимается и, перекрестившись, убегает. Сама того не замечая, Юлина мама ногами топчет упавший цветок. Искры летят во все стороны, как будто великан бьёт кувалдой по железу. Раздаётся шипенье, треск и крик русальи:

— Не-ет!

Русалья падает на землю и поднимает остатки цветка, который постепенно гаснет. Его разноцветные всполохи, как траурная песня, подходят к концу. Цветок становится угольным, и русалья прижимает его к себе. Слёзы текут по её перекошенному лицу.

— Хороший мой. — Она гладит цветок. — Я смогу, в следующем году ты снова взойдёшь.

Чёрная пыль осыпается в руках, и русалья поднимается. Неприятный скрежет зубами раздаётся по всему лесу. Русалья принюхивается, как поисковая собака.

— Найду, — воет она и несётся в туже сторону, что и Юлина мама.

Русалья бежит, и ветки хлещут её по перепончатым рукам, кустарники цепляют за ноги, но хищница не обращает внимания и спешит, постоянно принюхивается и иногда роняет слюну, которая на земле превращается в чёрные ягоды белладонны. И вот впереди замаячила спина женщины. Русалья одним прыжком её настигает и валит на землю, вгрызаясь острыми иглами-зубьями. Она на секунду поднимает лицо и смотрит на луну, а кровь стекает по подбородку. Мама ещё жива и пытается сбросить огромную тушу зла, толкает и тоже кусает в ответ.