В новый день

Он замахнулся с такой безумной скоростью, что его единственная рука напоминала скорее гигантскую косу, рассекающую воздух.

Жнец. Он и был жнецом. Хочешь скосить меня, да? Так же, как и всех остальных, сукин сын? Нет уж — это моя человеческая прерогатива. Я сам сдохну, без твоей помощи.

Я резко выкинул руку вперед, чтобы накормить его пустую рожу свинцом, но не успел я нажать на курок, как удар пришелся прямо по кисти, и пистолет, сам того не ожидая, отправился в вольный полет. Бедняга, он даже не понял, что произошло. Наверное, обиделся.

Еще один прямой удар — я успел отпрыгнуть назад.

Так, подожди! У тебя явное преимущество, старичок: выбрал бы себе кого‑нибудь не настолько пьяного, побитого, помятого, с прокуренными легкими и не под действием наркотиков.

— Не очень… честно! — сквозь зубы прошипел.

Если я пропущу хоть один удар, то моей карьере придет внезапный конец.

Удар, удар, за ним еще один — его рука словно превратилась в отбойный молоток. Возможно, закачал в себя соответствующие драйверы. А что есть у меня?

Я лишь мог строить из себя похмельного фигуриста, выписывающего настолько изящные пируэты, что смог пока сохранить свое симпатичное небритое личико.

Но долго я не продержусь, если что‑нибудь не придумаю.

Человек всегда был слабее всех зверей, с которыми ему пришлось сразиться.

Мамонты давили нас пачками.

Тигры грызли наши глотки.

Быки топтали матадоров как раз плюнуть.

Но мы брали палки, рыли ловушки, затачивали камни, выковывали ножи, ковали мечи, делали порох, строили водородные бомбы — мы, жалкие лысые макаки, большинство из которых страдает от порока сердца или эректильной дисфункции, делали такие вещи, которые возвели нас на пьедестал, сделали нас богами.

Но в чем ирония — теперь одно из этих творений пытается убить меня.

Может, это я — жалкий таракан, старая псина, которая когда‑то умела кусаться, а теперь ее просто добить надо? И для этого они используют совершенное оружие — этого кевларового демона.

Или же это мне стоит вспомнить, кто тут человек.

И воспринимать эту тварь как очередного дикого пса.

Поэтому, не кулаки, когти и клыки мне помогут — но мой мозг.

Замкнутый круг.

Все эти мысли приходили мне, пока в мое лицо летел его здоровенный кулак. Я отпрыгнул назад на, как мне показалось, несколько километров, как герой какого‑то пафосного мультфильма для подростков.

Вокруг меня закрутились вихри снега. Он побежал на меня.

Думай! Думай!

Словно черный велоцираптор, готовый разорвать тебя своими огромными челюстями, вспороть твою грудь своими когтями.

Или огромный ворон, крылья которого рвут черное полотно ночи, создавая торнадо одним лишь взмахом.

Ну уж нет!

Я вспомнил про шокер, что забрал у той девчонки в клубе. Если бы только…

Увернуться от удара.

Отступить в сторону.

Поближе к пистолету.

Я выстрелю из шокера, возьму ствол и прострелю этому монстру его напичканную электроникой голову.

Если бы…

Черт, слишком близко! Его рука оказалась от моего лица на расстоянии поцелуя. Полегче, полегче!

Мы закружились в очень агрессивном вальсе, удары наносились на раз-два-три, соблюдая какую‑то чудовищно прекрасную ритмичность и размеренность. Так не дерутся звери — это методичная убийственная техника прирожденной машины для убийства.

Я боялся, как бы не начали заплетаться мои ноги, который порой совсем не слушались — я был явно не в форме. К тому же, обледеневшая земля совсем не хотела меня держать, ботинки постоянно скользили по поверхности. Жесткий снег хрустел под ногами.

Единственный звук, не считая моих сиплых резких вздохов, стука сердца и его ударов.

Мы кружили по пятачку земли перед машиной, освещаемые фарами моей машины, как будто все это было лишь очередным номером в цирке.

Гладиаторы с красными носами и в разноцветных штанах, убивающие друг друга на потеху коррумпированной, отожранной, лоснящейся от денег публике.

Я умудрялся уклоняться, но порой он все‑таки задевал меня — и этого хватало, чтобы я почувствовал боль даже от тех ударов, которые не получал, но мог бы. Потенциальная энергия становилась кинетической, что ли.

Я нащупал ручку шокера.

Еще немного…

— Н…

Метеоритом, кулак начал влетать в атмосферу моего лица.

Но что‑то тут было не то.

Почему он не дотянулся?

Он мог!

Он точно мог!

Он добился того, чего хотел — я отклонился слишком сильно, потерял равновесие.

Они говорят: «Работай ногами».

Ему это тоже известно. Он пнул меня по лодыжке так, что повалился наземь.

Что сейчас?

Поднимай свою тупую голову!

Он словно взлетел, чтобы совершить крутое пике и размазать мою рожу по асфальту.

Но прямо в воздухе он забился в конвульсиях, задергался.

Все‑таки успел выхватить шокер и выстрелить. Одноразовая игрушка была выкинута мной без промедления.

Пистолет!

Не смотреть назад, не смотреть назад — станешь соляным столбом. Не думай, бежит он за тобой, или все еще валяется. Просто сделай свое дело и отреагируй.

Одним прыжков, перекатившись и отбив все свои ребра еще раз, я прошел марафонскую дистанцию до валявшегося прямо перед капотом револьвера.