В объективе моей любви

Когда мы выходим из машины, Майя подходит ближе и в знак приветствия протягивает мне облаченную в вязаную перчатку руку.

– С приездом.

У нее тихий низкий голос, от которого так и веет учительской строгостью.

– Здравствуйте, – отвечаю я с небольшой запинкой.

Наш зрительный контакт прерывает Федор, громко хлопнувший водительской дверью. Мы оборачиваемся и видим, как он молча забирает из машины мою сумку и несет ее в дом. Инга, неловко улыбнувшись нам с Майей, идет за ним.

– Это Чиз, – Майя протягивает мне мохнатого кота, – знакомьтесь.

– Привет, Чиз, – взяв на руки этот кусок шерсти с глазами, я замечаю, как к нам направляются еще трое. – Сколько их тут?

– Шесть, – говорит моя собеседница и принимается перечислять их имена. – С Чизом ты уже знаком. Вон те два серых негодника – братья Клаус и Штраус, а белоснежную кошечку зовут Генриетта. Еще есть трехцветная Мурча и полосатый Тигр.

– Ого…

– Я здесь уже почти неделю, – объясняет Майя, – но до сих пор путаюсь в их кличках.

– Да уж. Их так много, – до меня только сейчас доходит, что именно я буду за ними ухаживать.

– Хочешь осмотреться или пойдем в дом? – вежливо интересуется она.

Я уже открываю рот, чтобы ответить, как вдруг слышу истошный крик петуха. С другой стороны участка, словно назло птице, начинает гавкать собака. Видимо, испугавшись резких звуков, Чиз впивается когтями мне в руку, а затем резко спрыгивает на снег и убегает прочь с остальной кошачьей компашкой. И десяти минут не прошло, а у меня уже возникло желание сбежать. Прекрасно, просто прекрасно.

– Оцарапал? – Майя качает головой и наклоняется, чтобы рассмотреть небольшую кровоточащую рану.

– Не сильно, – отвечаю я, поморщившись от неприятного ощущения на коже.

– Поэтому я и отказалась заниматься ими. С человеком сладить как-то проще. Хотя… – она осторожно оглядывается по сторонам, – с Дианой ой как непросто.

– Да? – не знаю, чему я удивлен больше: тому, что эта женщина вдруг решила посплетничать со мной, как с лучшей подружкой, или тому, что у Дианы сложный характер. Впрочем, если верить ее брату, так и есть.

under_the_mask: да и кто бы смог кататься с ней в паре? она невыносима.

Теперь, когда я знаю о его смерти, воспоминания о нашем общении приносят лишь ноющую боль. Вот и сейчас тело замирает, в очередной раз скованное осознанием потери, о которой я так долго ничего не знал.

– Да, непросто, – в знак подтверждения своих слов Майя дважды кивает. – Но этим она мне и нравится.

Похоже, что и мне тоже. Но вслух я говорю совсем другое.

– Холодно становится.

– Пошли внутрь, согреешься.

Не уверен, что готов к этому, но не могу же я весь день стоять на морозе под дверью этого большого кирпичного дома.

Майя шустро взлетает по небольшой лестнице и распахивает дверь. Меня тут же обдает теплым воздухом, пропитанным запахом сладкой выпечки. Войдя в дом, мы сразу натыкаемся на Федю: он сидит на стуле и общается с кем-то по телефону. Мне удается расслышать только несколько фраз, а потом Майя уводит меня вглубь жилья.

– Я приду один. Ну и что? Мы все наверстаем, не переживайте. – Поймав мой любопытный взгляд, он мгновенно отворачивается.

Меня приводят в небольшую комнатку, где уместились только тумба с лампой и стоящее напротив окна кресло с подставкой для ног. Я сразу узнаю сидящую в нем ко мне спиной Диану. Мы виделись лишь раз, но этого хватило, чтобы навсегда запечатлеть в памяти ее образ. Оставив нас ненадолго, Майя возвращается с двумя костылями в руках. Она ставит их рядом с креслом и поворачивается так, чтобы видеть нас обоих.

– Поболтайте немного и приходите есть розочки с корицей.

– Обязательно, – обещает ей Диана. Я же ограничиваюсь безмолвным кивком.

Я и забыл, как звучит ее голос, что совсем не удивительно, ведь в день нашей встречи мое внимание целиком и полностью было сосредоточено на ее глазах. Словно и на льду, и в жизни, она выражала ими все, что не могла сказать вслух. Я запомнил не только их зеленый цвет, но и количество сокрытых в них эмоций. Пересматривая сделанные на чемпионате фотографии, я всегда обращал внимание на ее постоянно меняющийся взгляд.

– Прости, тут негде присесть. – Диана осторожно разворачивается в кресле, и я сразу жалею, что не подошел ближе, чтобы помочь. – Как доехал?

Я замираю, увидев погребенную под гипсом ногу.

– Ты ничего себе не ломал? – спрашивает она, так и не дождавшись моего ответа.

– Только если жизнь, – отшучиваюсь я, придя в себя. – Доехал хорошо, спасибо.

– Рада слышать.

– Меня оцарапал твой рыжий кот, – зачем-то жалуюсь я.

– Он узнает, что ты наябедничал и придет ночью, чтобы выцарапать твои глаза.

Мы одновременно улыбаемся и, кажется, немного расслабляемся.

– Мне жаль, что ты получила травму.

Не знаю, насколько уместно выражать свое сочувствие, но я хочу показать, что мне не все равно. К моему облегчению, Диана награждает меня еще одной улыбкой и одобрительным кивком.

– Зато ты получил работу, – говорит она с неприкрытой иронией.