В объятьях зверя (СИ)

Сердце на мгновение замирает, когда она видит его истерзанное тело. Он прикован к холодной каменной стене кандалами, из-под которых по запястьям течет кровь. Деймон раздет по пояс, и на теле видны свежие ссадины, из которых тоже еще сочится кровь. Сердце начинает невыносимо болеть.

Деймон…

Сильный. Смелый. Решительный.

Он тоже проиграл.

Его голова опущена, и, когда в темницу входят Стефан, Тайлер и Елена, он на это даже никак не реагирует. Стефан дает охраннику знак, тот отпускает Елену, и она, не чуя под собой ног, бросается к Деймону. Тайлер достает второй пистолет и с улыбкой целится в них, но Стефан, мягко коснувшись его руки, заставляет его опустить ее, показывая, что еще не время.

— Деймон, — уже громче произносит Елена, взяв в ладони его израненное лицо, по которому струится пот. Глубокие раны — даже на высохших губах, и Елена, видя это, чувствует, как глаза застилает пелена слез.

Деймон слабо поднимает голову, и Елена встречается взглядом с усталыми голубыми глазами. Она пытается освободить его из кандалов, но ее прерывает его хриплый, едва слышный слабый шепот:

— Елена, беги.

На секунду она замирает. Деймон не приказывает, как раньше — он умоляет. И от этого становится невыносимо больно.

— Нет… — в полузабытьи она мотает головой. — Он убил папу и Рика, — пересохшими губами бормочет она, словно бы забыв, что Стефан находится рядом с ней. — Он не сможет убить и тебя… Нет…

И в это мгновение Елена понимает: она боится за Деймона ничуть не меньше, чем за Джона и Аларика, и мысль о том, что его жизнь точно так же может прервать один выстрел, заставляет ее кровь остановиться. Она поворачивается к Стефану, который с улыбкой наблюдает за происходящим, и с ненавистью смотрит на него в упор.

— Теперь ты рад? — дрожащим голосом в отчаянии спрашивает она. — Он же твой брат… Неужели для тебя нет ничего святого?..

Она гладит Деймона по влажным густым черным волосам и проводит рукой по щеке с глубокой ссадиной, утирая его кровь. В какой-то момент Елена глазами вновь встречается с Деймоном, и душа снова разбивается на тысячи осколков, когда она видит его голубые глаза, ставшие уже родными, и понимает: ему она тоже помочь не сможет.

— Беги… Елена…

Эти тихие слова становятся последним из того, что она слышит, а дальше ее будто бы увлекает в сильнейший водоворот. Голова начинает невыносимо кружиться, а из-под ног уходит опора, и Елене начинает казаться, что она куда-то падает. Когда эти ощущения исчезают, все начинается вновь: Джон, Аларик, Деймон, другие люди, которые очень дороги Елене. Стефан подпускает ее к ним, но единственное, что она может сделать, — это прикоснуться к ним и на несколько минут отсрочить неизбежное, крича от собственной беспомощности. В какой-то момент Елена наконец осознает, что это просто сон, пусть и очень реалистичный. Но это не помогает. Она силится проснуться, но образы становятся еще живее, и душу сковывает ледяной страх, когда она понимает, что не властна над своим сознанием. Ей кажется, что она попала в какой-то лабиринт, но, куда бы она ни пыталась идти, выхода нет, и она переживает эти страшные минуты снова и снова. В какой-то момент, когда она видит раны Деймона, ее ослепляет яркая вспышка, и, собравшись с силами, она открывает глаза, что-то выкрикнув.

Елена мгновенно поднялась на локтях. Ей казалось, что она задыхается, и она несколько секунд хватала ртом воздух, прежде чем ей удалось привести дыхание в норму. На щеках были слезы, и она еще толком не понимала, что уже проснулась.

— Елена, — услышала она заспанный голос. — Что случилось?

И именно этот голос вывел ее из мира кошмара, и она осознала, что сейчас она находится в одной из комнат в квартире Деймона, а за окном — ночь.

Елена лишь смогла, захлебываясь от слез, как молитву, произнести его имя, и Деймон, включив тусклый ночник, увидел ее блестящие от слез глаза.

— Эй… — прошептал он, с беспокойством вглядываясь в черты ее лица и утирая слезы.

Елена сама не понимала, что с ней происходит. Ей казалось, что ее трясет в лихорадке.

Наверное, именно эта ночь и эти несколько часов кошмара, от которого было невозможно очнуться, стали последней каплей. Так было больше невозможно. Страх действительно стал управлять ею, заключил в самую настоящую тюрьму, из которой не было выхода. Днем она улыбалась и смеялась, но это были лишь мгновения по сравнению с тем, с чем на душе она на самом деле жила. Ночью все возвращалось. Сможет ли она когда-нибудь это забыть? Едва ли. Значит, Деймон прав. Остается единственный вариант: как-то научиться жить дальше. Елена пока не понимала толком, как она будет это делать, но точно знала: она не отступится. Это сложно. И, может быть, невозможно. Но если она хотя бы не попробует сделать это, она просто сойдет с ума.