В объятьях зверя (СИ)

Они ничего не обсуждали, когда Роуз передала Елене слова оператора авиакомпании. Не спорили. Не сказали друг другу ни слова. Но в эту секунду их мысли сошлись в одном: им нужно в аэропорт. Каждая новая минута сейчас была подобна удару, который один за другим кто-то невидимый, но очень сильный наносил в самые уязвимые места, пытаясь заставить опуститься на колени. Но разве есть на земле сила, способная заставить добровольно сдаться и убить в сердце надежду на то, что судьба уберегла самых близких людей? Можно ли хотя бы на секунду перестать верить в то, что они вернутся? Быть может, именно там, в аэропорту, найдется человек, который скажет им заветные слова: они живы.

Двадцать семь человек. Они не погибли. Нет. В это нельзя верить.

Аэропорт Джона Кеннеди работал в штатном режиме. Махина, один из самых больших аэропортов в мире. Огромное белоснежное здание причудливыми формами напоминает какой-то фантастический космический корабль и чем-то схоже с Сиднейским оперным театром. Сотни рейсов. Тысячи пассажиров. Мощные боинги за окном, которые за несколько часов могут воплотить в жизнь самую заветную мечту и вновь соединить самых родных людей, которые так долго были лишены возможности просто друг друга обнять. Стены этого здания видели самые искренние улыбки и самые трогательные расставания.

С виду он ничем не отличался от сотен других аэропортов по всему миру. Все те же суетливые пассажиры, в спешке проверяющие документы. Те же негромкие разговоры о предстоящем отпуске. Те же залитые солнцем огромные залы ожидания, к окнам которых, чтобы полюбоваться железными птицами, так любят подбегать дети.

Но в душе поселяется холодный, колючий страх, когда у стоек информации видишь абсолютно растерянных переговаривающихся о чем-то друг с другом людей совершенно разных возрастов и национальностей. На лицах мужчин не дрогает ни один мускул. Они плотно сжимают губы, глядя в одну точку, почти не моргая и тяжело дыша… А из их глаз текут слезы. И только тогда приходит понимание: сегодня этот город настигла трагедия.

В аэропорт продолжали приезжать родственники и друзья пассажиров, летевших из Неаполя, чтобы узнать хоть какую-то информацию кроме той скудной, которую давали операторы авиакомпании. На автобусах эти группы людей отвозили в отель неподалеку от здания аэропорта, где работали спасатели и психологи.

— Ты не знаешь, родители Деймона… В курсе? — дрожащим голосом несмело спросила Роуз.

Елена, поджав губы, отрицательно мотнула головой.

— Он сильно поссорился с отцом незадолго до… — Елена глубоко вдохнула, чтобы побороть предательский комок в горле. — Они не общались больше.

Елена, пошатываясь, уже плохо чувствуя под собой опору, прошла к ближайшему диванчику и села на самый его край, сложив ладони будто в молитве и приложив их к губам. Сейчас очень быстро перед глазами пронеслись месяцы, которые они провели вместе. Он был героем ее кошмарных снов, а потом случилось так, что страх отступал только тогда, когда он был рядом. Тогда, теперь кажущиеся такими далекими семь месяцев назад, она была уверена, что попала в самый страшный плен, не осмеливаясь даже думать о дне, когда Деймон ее отпустит. А на самом деле… Она никогда не чувствовала себя свободнее, чем рядом с этим мужчиной. Она чувствовала его силу, но теперь понимала: он никогда не пытался прогнуть ее под себя — он лишь хотел, чтобы она стала настоящей. Он подарил ей жизнь, о которой ее заставил забыть Стефан, — ту, где она вновь начала мечтать. И сейчас, когда она впервые ощутила эту невероятную, волшебную легкость, когда на мгновения казалось, что за спиной выросли крылья, когда какая-то фантастическая сила словно бы оживила ее душу, когда она не боялась смеяться, а ее глаза лучились, — за это все ей теперь оставалось благодарить его одного. Деймона.

Она боялась его до ребяческой дрожи в коленках, до исступленных слез.

Она ненавидела его так сильно, как только было способно ненавидеть все ее естество, каждая частичка души, каждая клеточка тела.

Она мечтала, что однажды она больше не вспомнит о том, что когда-то этот человек был в ее жизни.

Сейчас она за него молилась.

Когда-то Елена пообещала Деймону, что она больше не позволит себе заплакать. Она не смогла сдержать это обещание. Сейчас было слишком больно.

— Он же обещал, что будет рядом, — едва слышно, задыхаясь, глотая соленые слезы, шептала она, положив голову на плечо Роуз. Та погладила ее по плечу и прижала к себе. — Роуз, они ведь вернутся? — подняв красные опухшие от слез глаза, совсем по-детски, с невероятной надеждой спросила Елена. — Живыми и невредимыми… Они же ни в чем не виноваты… Так не должно быть. Не должно!

Роуз смотрела на Елену сквозь пелену слез и не могла произнести ни слова. Как же ей хотелось прижать ее к себе крепко и пообещать, что совсем скоро Деймон и Энзо будут дома, что их боль пройдет… И от того, что она не могла этого сделать, хотелось кричать.