В объятьях зверя (СИ)

Проходит еще несколько минут, и панкейки оказываются готовы. Вооружившись взбитыми сливками, ягодами черники и джемом, они наперебой принимаются делать из получившихся практически идеально круглыми блинчиков разные рожицы: медведей, котов, знаменитостей, знакомых.

— О, а если сюда еще взбитых сливок добавить, вылитый Ди Каприо получится, — с довольным видом сказал Деймон, глядя на свое новое творение: рожицы с улыбкой и глазами из ягод черники, носом из клубники и белоснежной бородой-испанкой.

— Подожди, подожди… У Ди Каприо другой нос, — мотнула головой Елена и убрала ягоду, заменив ее той, что была поменьше.

Деймон достал из кармана шортов мобильник и, отыскав в интернете фото Леонардо ди Каприо, показал Елене.

— Вот теперь идеально, — практически в один голос заключили они, и теперь можно было со спокойной совестью приступать к завтраку.

Голод и запахи, которые уже давно дразнили, брали свое, и Елене казалось, что она готова прямо сейчас за раз съесть всю тарелку с панкейками. Когда же она попробовала один из них, то поняла, что ей это не кажется.

— Господи, это просто божественно, — протянула Гилберт, блаженно прикрыв глаза, когда попробовала блинчики. — Боже, Деймон, где ты так научился готовить?

— Не поверишь, — усмехнулся Деймон, — научила бывшая девушка, с которой я встречался, еще когда учился в Йеле. У нее отец — мишленовский повар, сама понимаешь, там вся семья ничего проще жульена с курицей, грибами и прованскими травами не ела. Ну, а я хотел произвести впечатление. Пошел по однокурсникам, у которых с этим дела обстояли лучше. Худо-бедно они научили меня готовить сырный суп. Тогда у меня мозг, конечно, был отбит напрочь: я до этого в жизни ничего сложнее тостов не готовил, а тут решил выпендриться. У меня потом вся кухня в этом сыре была, воняло жутко, но это было мое первое достижение на этом нелегком пути. Как сейчас помню ее выражение лица, когда она попробовала это, чуть не блеванула — пердон`e за мой французский — и сказала: «Дэмьен, можьит бить, тибье попробовать приготовьить что-нибудь попросче?» — слова своей бывшей пассии Деймон передал писклявым голоском с характерным французским акцентов и жестами, и Елена, наблюдая за ним, не сдержалась от смеха. — Она просто была из Марселя, — объяснил он. — На самом деле, железная баба, сейчас вспоминаю и понимаю, что с таким супом я бы сам себя послал далеко и надолго. В конечном итоге она сама взялась исправлять этот Армагеддон и в течение полугода учила меня готовить. Держу пари, это были самые сложные полгода в ее жизни, потому что все, что я готовил, она хотя бы из солидарности должна была попробовать. Я приносил ей романтический завтрак в постель в виде овсянки. На воде, порой без сахара, иногда без соли, но чаще без того и без другого… Она затыкала нос, стискивала зубы, молилась, но стоически все это выдерживала. Не знаю, как у нее сложилось дальше, но честно, — Деймон приложил ладонь к сердцу, — всей душой надеюсь, что она встретила какого-нибудь мишленовского повара, который помог ей забыть весь этот кошмар. Кстати, потом, спустя года два, к моим мучениям присоединился Паркер.

— Правда? — с интересом спросила Елена. — И как у него были успехи?

— Как сказать… — пробормотал Деймон, отпив из чашки кофе. — Он однажды захреначил в яичницу полсахарницы, свято веря, что это соль.

Елена изумленно изогнула бровь, и Деймон кивнул, отвечая на ее немой вопрос.

— Ка-а-ай, — со смехом протянула Елена.

— Ну, ему-то можно, Бонни к этому проще относится. А я вот до сих пор подозреваю, что одной из причин нашего расставания с Лорен были именно мои кулинарные изнасилования. Кай сказал, что она просто свалила в Париж, чтобы коньки не отбросить, и правильно сделала.

— Зато теперь ты сам можешь легко претендовать на звание повара, — сказала Гилберт. — Серьезно, Деймон, это что-то космическое!

Деймон расплылся в улыбке, словно Чеширский кот, и скрыть удовольствия не смог.

— Сказал бы, что еще крестиком вышивать умею, но не буду врать.

— Ты умеешь делать Ди Каприо из блинчиков, это круче.

Деймон рассмеялся.

— Что есть, то есть.

— Кажется, эти чертовы два килограмма останутся со мной навсегда, — тяжело дыша, проговорила Елена, отставив пустую тарелку в сторону.

— Думаю, что эту катастрофу мы как-нибудь переживем, — по губам Деймона скользнула едва заметная улыбка, и он большим пальцем аккуратно вытер уголок ее рта, на котором оставалось немного джема. — А если тебя так это беспокоит, то есть масса способов это исправить.

— Деймон! — с возмущением воскликнула Елена, и Деймон снова улыбнулся.

— Вообще-то, я имел в виду кикбоксинг.

Елена замирает на несколько секунд, глядя ему в глаза, словно не веря в услышанное, а затем они оба прыскают со смеху. Говорить что-либо уже не хочется, и Елена просто тянется к его губам. Больше сейчас ничего и не нужно.