В объятьях зверя (СИ)

Кэролайн почувствовала, как глаза начинает щипать и, не сказав ни слова, потянулась к Бекке, крепко ее обняв. Они молчали несколько секунд, прекрасно понимая друг друга без слов, но затем Кэролайн произнесла лишь два слова, которые на самом деле так многое значили.

— Я верю.

Они действительно верили. И в этом они нашли свое спасение.

Soundtrack: А-студио — Папа, мама

Папа, мама, знаете, сейчас

Все вокруг, как сон.

Я хочу сказать в который раз,

Что причина — он:

Он моя улыбка на губах,

Знаю, что сейчас на небесах

Видите любовь в моих глазах.

Рабочий день подходил к концу, хотя оранжевое нью-йоркское солнце по-прежнему заливало ярким светом стеклянные небоскребы мегаполиса. Елена в пока еще тихой ординаторской заполняла эпикриз, заканчивая оформление истории болезни одного из своих пациентов — последней на этот день и, вероятно, на месяц: со следующего дня у нее начинался отпуск. Спустя почти год без отдыха, несмотря на большую нагрузку и ворох дел, от которых шла кругом голова, усталости не было. Точнее сказать, утомление, конечно, было — Елена не была роботом, способным работать двадцать четыре часа в сутки. Но казалось, что справиться с этим просто: достаточно лишь отоспаться денек-другой — и она снова была бы «в строю». Может быть, это было оттого, что свою профессию Елена действительно любила, и все ее сложности автоматически уходили на второй план, когда она занималась делом всей своей жизни. А может, потому, что отправляясь в госпиталь, ей трудно было сказать, что она собирается на работу — настолько теплой и дружелюбной была атмосфера в коллективе, где практически все ее коллеги, к удивлению Елены, оказались ее ровесниками и очень быстро из статуса сослуживцев перешли в статус если не друзей, то, по крайней мере, очень хороших приятелей. Все это, конечно, не означало, что работа в госпитале была сплошным праздником — там, где каждый день встречаешь десятки больных людей, которым требуется помощь, это, наверное, просто невозможно. Но Елена ни на минуту не переставала чувствовать, что она здесь нужна, и, каждое утро собираясь в госпиталь, знала: в ее силах помочь тем, кто ей доверяется. И осознание этого вселяло в сердце какое-то спокойствие.

Елена поставила точку в последнем предложении и потерла глаза, в которых немного рябило от продолжительной работы за компьютером. Сделав перерыв в несколько минут, она еще трижды проверила документ и, убедившись в отсутствии ошибок и неточностей, нажала на кнопку принтера, чтобы его распечатать. Спустя мгновение аппарат послушно зашумел.

Елена, взяв со стола ежедневник, куда она записывала все свои планы на день, касающиеся работы, вычеркнула из него один из пунктов. Положив ручку на место, она задумчиво пролистала книжку, и в одной из страниц увидела фото, которое всегда носила с собой и которое неизменно вызывало на ее губах улыбку, вызывая в сердце такую нежную теплоту. Фотографии этой было уже много лет, и порой Елена сама не узнавала в этой девятилетней девчонке с косичками и такой озорной улыбкой себя. Но главным было не это. Рядом с ней, на фоне невероятно красивого озера, отливавшего изумрудом, и зеленеющих холмов, были изображены ее отец и мать. Молодые и счастливые, так искренне улыбающиеся. Именно такими их запомнила Елена.

— Мам, пап, — едва слышно произнесла она. — Вы не представляете, как много мне хочется вам рассказать…

Ей действительно было о чем рассказать им. Каждую секунду своей жизни, каждое мгновение Елена мечтала однажды повернуть время вспять, чтобы сейчас отец и мать оказались рядом с ней. Познакомить их с Никки. Поехать вместе к Онтарио, где они так часто любили проводить лето. Шепнуть на ухо матери по секрету о том, что она влюбилась — влюбилась, как девчонка, и порой просто не знает, что с этим делать, но готова отдать все, чтобы больше никогда не потерять то, что чувствует сейчас.

Но несмотря ни на что, спустя столько лет, в глубине души Елены оставался уголок, который верил: отец и мать не ушли. Пусть она не может их видеть, там, на небесах, они знают обо всем, что с ней происходит. И, быть может, именно сейчас они видят, как блестят от счастья ее глаза. Она очень хотела в это верить.

Поджав губы, Елена улыбнулась и, вернувшись к реальности, убрала фото в ежедневник и закрыла его. В этот момент дверь в ординаторской едва слышно скрипнула, и в помещение, стуча шпильками дорогих туфель, вошла высокая блондинка. Елена вздрогнула, но испугаться не успела: это была Лив — одна из коллег Елены, глаза и уши всего кардиологического отделения, полная ее противоположность — взбалмошная, любящая шумные вечеринки. Именно Лив была первой из тех, с кем Елена познакомилась на своем новом рабочем месте. Наверное, противоположности и правда притягиваются — несмотря на полное отсутствие каких-либо точек соприкосновения в виде одинаковых интересов или черт характера, Елена и Лив сблизились настолько быстро, что теперь дружили семьями.