В объятиях герцога

– Возьмите мой халат и прикройтесь, сестра Причард, – строго сказал граф, используя официальное обращение. – Ваш полуголый вид приводит меня в замешательство. Я умираю, но еще не мертв, господи…

Девушка поспешно выполнила его приказ и надела мягкий, теплый халат.

– А теперь послушайте меня, – продолжил граф. – Я повременю с вызовом полиции, если вы придвинете сейчас стул к моей кровати и расскажете, почему вы покусились на мой кошелек, чья это кровь на вашем лифе, кто ударил вас и почему вы одеты, как… танцовщица в балагане.

Имоджен была знакома со многими мужчинами, но никто из них, в отличие от графа, не вел себя как истинный джентльмен. Мужчины обычно пытались раздеть ее, а не прикрыть наготу. Девушку растрогала попытка графа использовать эвфемизм вместо слова «шлюха». Удивленная и ободренная, она сделала так, как он велел.

Слова сыпались из нее, как из рога изобилия. Имоджен нужно было выговориться, облегчить душу, и граф оказался благодарным слушателем. Она рассказала ему о своей матери и сестре, о двухкомнатной квартире, где пахло нищетой и отчаяньем. О карточном долге отца, о работе в «Голой киске». Об увольнении из больницы Святой Маргариты, нападении Бартона, самообороне и ее последствиях. Она была уверена, что труп несостоявшегося насильника лежит сейчас во дворе увеселительного заведения.

Анструтер слушал ее, не перебивая. Лишь его усы время от времени нервно подергивались.

Имоджен заплакала только тогда, когда заговорила о своих планах ограбить графа, о намерении взять у него деньги и передать большую их часть Изабелл. Остальные нужны были ей самой, чтобы скрыться из города.

В этом месте слезы ручьем хлынули из ее глаз. Это были слезы стыда, горя и беспомощности.

Когда она закончила свой рассказ, в комнате воцарилась тишина. Граф не сразу заговорил. Имоджен боялась поднять на него глаза. Она утаила от Анструтера свои отношения с Тренвитом, не упомянула о той ночи год назад, которую они провели вместе.

Девушка понимала, что если расскажет об этом графу, то окончательно упадет в его глазах.

– Который теперь час? – наконец снова заговорил лорд Анструтер.

Имоджен вскинула на него глаза.

– Что вы сказали, милорд?

– Я не могу сориентироваться во времени, – нетерпеливо произнес он. – Который теперь час?

Он показал на карманные часы, лежавшие на тумбочке, и девушка подала ему их.

– Еще очень рано, – пробормотал граф, а затем снова устремил взгляд на Имоджен. – Слушайте меня внимательно, мисс Причард, у вас есть выбор, я предлагаю вам два варианта развития событий.

Девушка затаила дыхание.

– Я отдам вам кошелек с деньгами, но предупреждаю вас, что вы с ним далеко не уйдете. Это первый вариант.

– А второй? – с замиранием сердца спросила Имоджен. Она понимала, что в этот момент решалась ее судьба.

Усы графа приподнялись в озорной улыбке.

– Второй вариант – вы выходите за меня замуж.

Глава 9

Лондон

Май 1879 года

Коулу хотелось выпустить стальное лезвие на пружине, которое скрывалось внутри его протеза, и перерезать горло Лайаму Маккензи, маркизу Рейвенкрофту. И не потому, что маркиз, его бывший командир, был врагом, а потому, что Коула раздражали его речи. Каждое слово маркиза, словно кислота, разъедало душу Коула и капало в ту пустоту, где когда-то было его сердце.

– Я говорю тебе, Тренвит, эта девушка как будто никогда не существовала, ее следы невозможно обнаружить. – Темноволосый шотландец налил себе виски из хрустального графина, стоявшего на полке буфета в кабинете Коула. – Если бы я плохо тебя знал, то подумал бы, что эта девушка пригрезилась тебе во сне. В страшных условиях плена нужны позитивные эмоции, вот ты и придумал себе образ идеальной женщины, чтобы не рехнуться в аду. Но поверь, я сразу отмел эту версию! – поспешно заметил маркиз, опасаясь вспышки гнева Коула.

Коул отвернулся и расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки, пытаясь скрыть эмоции. Герцог не желал, чтобы его приятель видел, в каком отчаянье он находился. Но куда же пропала Джинни?

– Она словно призрак, – признался Коул. – Три года прошло с той ночи, когда мы…

Он замолчал и подошел к окну кабинета. Раздвинув шторы, Коул уперся правой рукой в раму, стараясь не смотреть на свое отражение в стекле.

– Это было так давно, – пробормотал Рейвенкрофт. – Зачем ты мучаешь себя, занимаясь безнадежными поисками малознакомой девушки?

– Возможно, я привык к пыткам, и теперь мне их недостает, – глухим голосом произнес Коул. Перед его внутренним взором вставали картины прошлого. – Я пережил ад, а Джинни показала мне, что такое рай. Она так прочно врезалась в мою память, что даже враги не смогли вытравить ее образ. Джинни все еще живет в моем сердце. Но время от времени мне в голову приходит мысль, что эта девушка была наваждением, сладкой грезой, что она не существовала в реальности. И еще меня смущает одно обстоятельство. Я давно уже ищу ее, но боюсь, что если она пройдет мимо меня на улице, я вряд ли ее узнаю.