В объятиях наследницы

Языки, срамной или тот, что во рту. Кстати, ей следует помнить о том, чтобы прятать свой язык, когда она думает о чем-то, однако сейчас шанса ясно мыслить у нее не было. О-о! Она металась бы на постели, если бы могла, забывшись в нахлынувших на нее ощущениях, но вынужденная неподвижность оказалась весьма стимулирующей. Луиза только и могла, что лежать смирно и чувствовать каждое прикосновение, слышать каждый вздох.

Именно так, как она и обещала. Прошло едва ли несколько минут, прежде чем она окончательно потеряла рассудок, выгнув спину дугой так, что бедняга Чарлз чуть не свалился с постели. Ничего подобного им уже не повторить! Луиза едва ли не жалела о том, что он действовал столь стремительно. Но, право, не сетовать же ей на результат – порочные, умопомрачительные содрогания, пронзившие ее тело до самых пальцев связанных ног.

Луиза открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Чарлз распускает узлы плетеного шнура.

– Вот так, – сказал он, убирая кляп и проводя большим пальцем по ее губам. – Это несколько успокоит вас, пока не найдете очередного любовника. Но в будущем будьте разборчивее – ни сэр Ричард Делакур, ни я вам в любовники не годимся. Вы заслуживаете лучшего.

– Я?

Он схватил подушку, чтобы скрыть эрекцию.

– Достаточно. Вы получили то, за чем явились. Я не собираюсь и дальше раздавать подарки. Сейчас вставайте и одевайтесь. Уверен, что Кэтлин околачивается поблизости, ухом у двери. С этой минуты и впредь я – просто человек, которого вы наняли, чтобы притворяться вашим супругом. Больше никаких поцелуев. Нигде. Давайте вести себя, как нормальная супружеская чета из общества – как я понимаю, для раздельных спален есть справедливый резон. Притворитесь, что я вам противен. Таким образом, не придется изображать горе, когда в январе вы прикончите меня.

Кажется, это было его последнее слово. Луиза подумала, что он прав – каким-то образом они поменялись ролями. Разве ей не претила мысль о том, чтобы так достоверно изображать из себя его супругу? Луиза была решительно против всяких проявлений излишней привязанности. А теперь она только и мечтает, чтобы повалить Чарлза на постель и целовать.

Куда угодно.

Луиза потерла запястье.

– Я встречу вас внизу. Послать сюда лакея, чтобы помог вам одеться?

Чарлз фыркнул.

– Я принимаю это за отрицательный ответ. – Луиза откашлялась. – Благодарю за… вашу любезную помощь в моем затруднительном положении. Теперь мне гораздо лучше.

– Поздравляю. А теперь – быстро отсюда, сделайте одолжение.

И Луиза сделала одолжение. Она задержалась, чтобы вытащить пробку из ванны и подобрать с пола упавшее полотенце. Поймав мимоходом свое отражение в зеркале, Луиза решила, что выглядит слишком всклокоченной, и Кэтлин непременно все поймет.

А потом Луиза услышала сдавленный, мучительный крик. Ее имя, если она не ослышалась. Бедняга Чарлз. Она бы облегчила его муки, стоило только попросить.

Глава 26

Злобные шепотки слышались весь вечер, начавшийся непременными аперитивами перед обедом в гостиной, вплоть до самого десерта за столом. Чарлз не мог найти недостатков ни в еде, ни в немецких винах. Неприятной была только компания, состоящая из членов семьи и доктора Фентресса – без него здесь, похоже, не могли обойтись. Даже Луиза выглядела подавленной. Энергия и живость, которые Чарлз видел в ней, когда они были вместе, сейчас оказались наглухо упрятанными под пуговицами и высоким воротником атласного платья небесно-голубого цвета. Платье вовсе не красило Луизу. Интересно, кого она боится соблазнить – Хью или его? Чарлз не знал.

Он и без того был во власти этого соблазна. На языке остался вкус Луизы, и он не понимал, как сумеет держать себя в руках до конца месяца.

Никаких сексуальных контактов. Ему необходимо держаться на расстоянии. Не может же он допустить, чтобы его снова использовали, невзирая на то, какой сладкой была Луиза Стрэттон. У него к ней чувство, которое не успокоить случайными обжиманиями по ее приказу. Если она не видит возможности выйти за него. А зачем, собственно, ей это делать? Ему нечего предложить наследнице. Значит, он не должен далее поддаваться ее очарованию – иначе его сердце будет разбито.

Чарлза снова усадили рядом с Изобел. Но, к счастью, сегодня за обедом компанию Грейс могли составить Хью и доктор Фентресс. Тетка Луизы подарила Чарлзу единственную колючую улыбку поверх бокала с шампанским, а затем игнорировала его с такой ледяной непреклонностью, которой Чарлзу оставалось только восхищаться. Он, как мог, уклонялся от блуждающих рук Изобел и попытался завести беседу с древней старушкой, которая некогда была гувернанткой Грейс и отца Луизы. Очевидно, когда наступило время Луизы и Хью, она уже не могла служить в гувернантках, но до сих пор жила в семье. Возможно, Грейс все-таки не утратила человечности, хотя Чарлз ни за что не поставил бы на эту вероятность в Монте-Карло.