В объятиях наследницы

Он разглядывал сидящих за столом. Стол был накрыт как для официального приема, хотя со вчерашнего вечера некоторые из гостей отбыли восвояси. Тут были мисс Попхэм, бывшая гувернантка; неприветливый двоюродный дедушка Филипп, который сегодня сидел во главе стола, Луиза, затем секретарша Грейс, мисс Спрюс, доктор Фентресс, Грейс и Хью, затем загребущая Изобел. Один из них, должно быть, прошлой ночью хватил Чарлза по голове. За исключением Хью, которого не было дома – хотя сейчас, при свете люстры, никто из присутствующих не казался опасным и способным на преступление. Разумеется, Хью мог дать указания кому-нибудь из слуг, чтобы убрать Максимилиана Норвича со своего пути.

Грейс промокнула губы льняной салфеткой и встала.

– Джентльмены, мы, дамы, удаляемся, так что вы сможете обсудить скучные вопросы современности, которые женскому уму недоступны. Когда решите мировые проблемы, милости прошу в наше общество.

Неужели Грейс – тайная суфражистка? Интересно. Слушая речь тетки, Луиза округлила глаза и сделала знак Чарлзу прежде, чем ее выпроводили из столовой. Его ляжка, наконец, избавилась от посягательств со стороны Изобел, и он слегка расслабился на своем стуле. Хью поднял палец, и к столу бросился лакей с портвейном и грецкими орехами.

Как из воздуха, подле Чарлза материализовался Гриффит с ящичком для сигар в руке.

– Не угодно ли сигару, мистер Норвич?

Луиза не жаловала курильщиков. Это было одно из ее правил. Чарлз покачал головой. Трое прочих джентльменов не были связаны подобными принципами или указаниями. Вскоре столовая наполнилась голубоватым дымом, и Чарлз понял, что от него все равно несет, как от печной трубы.

Хью с мрачным видом выпускал кольца дыма, глухой Филипп ни в коем случае не трудился затевать с кем-либо беседу, так что общительность проявлял один доктор Фентресс.

– Итак, мистер Норвич, что вы думаете о Роузмонте? Я слышал, сегодня вы осматривали имение во время прогулки верхом.

– Это замечательное место. Вы знали дедушку Луизы?

Доктор кивнул:

– Я начал здесь практику именно по его приглашению. Я только что вышел из медицинского колледжа, когда познакомился с Джорджем Стрэттоном. Его супруга была нездорова, и ему нужен был кто-нибудь, на кого он мог бы положиться. Он часто уезжал в Сити и тревожился, что Луиза остается здесь одна. О, я имею в виду бабушку вашей Луизы – девочку назвали в ее честь. Но вы, вероятно, это знаете. С тех пор я пользовал всех членов семьи. Знаете, я ведь принимал на свет вашу будущую жену.

– А миссис Уэстлейк вы тоже принимали на свет?

Фентресс поморщился. Должно быть, это довольно неудобно – поддерживать псевдоромантические отношения с женщиной, которую вынимал из родовых путей.

– Да. Но не ее брата, Байрона – он был несколькими годами старше. И не молодого Хью. Тогда миссис Уэстлейк обитала в Марбери-Корт, имении виконта Марбери в Хартфордшире. Покойный мистер Уэстлейк приходился виконту братом.

– Не стоит читать лекцию по генеалогии, доктор. Норвич не задержится здесь настолько, чтобы дать новую ветвь фамильному древу, – презрительно заметил Хью.

– В самом деле? Почему вы так говорите, Уэстлейк? – ровным тоном осведомился Чарлз.

– Вам очень скоро наскучат выходки Луизы. Или вы ей наскучите. Вот доктор Фентресс, который может рассказать вам, что у нее нелады с головой. Истерические наклонности. Я прав?

Доктор разглядывал рубиновую жидкость в своем стакане.

– Мне не хотелось бы делать подобные заявления без должного наблюдения. Возможно, за последний год Луиза изменилась. Однако нет сомнений, что до того, как она уехала, ее нервы были весьма расстроены. Чрезмерная импульсивность. Сущее испытание для бедняжки Грейс. Иногда я был вынужден прописывать лекарства, чтобы привести ее в чувство.

– Вы ее опаивали, чтобы посадить под замок.

– Полегче, мистер Норвич. Это в высшей степени несправедливо. Маниакальные приступы Луизы были опасны и для домашних, и для нее самой. Тетя прежде всего горячо печется о ней. Мы понимаем Луизу. Вы знаете ее, гм, несколько месяцев? А мы знаем ее с самого рождения. Вы думаете, что влюблены в Луизу. Я считаю, что любовь надевает на человека розовые очки. Влюбленный – ненадежный свидетель.

В случае самого доктора дело именно так и обстояло. Грейс Уэстлейк ничего не стоило обвести его вокруг пальца.

– Любовь. Ба! Эта девица сумасшедшая. – Вмешавшись в разговор, Филипп страшно их удивил.

Хью кисло посмеялся:

– Совершенно согласен, дядя Филипп.

– Что такое? – пролаял старик.

– Я сказал, что согласен с вами. Луиза не в своем уме, а такой штуки, как любовь, не существует. Что бы вы ни испытывали к моей кузине, Норвич, это не продлится долго. Вам бы лучше убраться восвояси, воспользовавшись предложением моей матушки, прежде чем Луиза разобьет вам сердце.