В объятиях порочного герцога

Словно бы в доказательство своих слов, Тристан наклонился и поцеловал Имоджен. Прикосновение его губ было нежным и… молящим. Она почувствовала его руку на своем плече, и он притянул ее к себе — так, что их тела соприкоснулись. Вкус его поцелуя был соленым и солнечным, пахло от него чем-то особенным, свойственным только ему одному. Имоджен приоткрыла губы, и, к ее радости, он тут же откликнулся на это безмолвное приглашение. Их языки столкнулись, и нежная битва мягкой плоти с мягкой плотью довела ее почти до бесчувствия.

Возглас разочарования вырвался у девушки, когда он вдруг остановился.

— Постелем одеяло! — пробормотал он, схватил ее за руки и поставил на ноги. — Жаль портить такое красивое платье. Я знаю отличное место для пикника. Идем!

— Ваша милость! — позвала Имоджен, когда он направился к корзине с закусками и одеялу.

— Тристан, — поправил он через плечо. — В обществе можете называть меня Блекберн, но знайте, мне очень приятно слышать свое имя из ваших уст.

Он тут же вернулся и взял ее за руку. Их пальцы переплелись. Герцог жестом предложил прогуляться до «каприза», а Имоджен с удовольствием согласилась.

— Это давняя постройка? — спросила она, прищуриваясь на солнце.

— Фундамент был заложен в шестнадцатом веке, — ответил он. Пока они поднимались по каменным ступеням, он ни разу не отвел от нее глаз. — Непосредственно здание с башнями построили лет девяносто назад по желанию моего прадеда. Мой дед использовал «каприз» в качестве охотничьего домика, но я застал его в таком вот плачевном состоянии.

Имоджен задержалась на каменной террасе. Отсюда открывался чудесный вид на господский дом.

— Может быть, вам предстоит его отстроить?

— Может быть… — легко согласился он.

К этому времени герцог успел спуститься на поляну. Расстелив одеяло, он поправил уголок носком башмака.

— У меня есть другая недвижимость, которая требует внимания. Этот дом и прилежащие земли я, как и мой отец до меня, сдаю в долгосрочную аренду.

Управившись с одеялом и корзинкой, он поднялся на террасу и с минуту любовался видом на озеро. Потом осторожно обнял ее за талию.

— Я успел забыть, как красив этот старый дом…

Они стояли в приятном для обоих молчании, наблюдая за стаей уток, скользящих по зеркальной глади озера. Имоджен как-то по-особому остро ощущала его близость. Спиной она чувствовала тепло его тела, наслаждалась спокойной интимностью соприкосновения рук, легкими касаниями его подбородка, когда он время от времени наклонялся и целовал ее в висок.

Она сознавала, что полностью пребывает в его власти и что они сейчас совсем одни.

— А кто теперь арендует это поместье? — спросила Имоджен. С момента прибытия девушка не заметила ни единого знака присутствия в особняке дворянской семьи и прислуги.

— Дом пустует с января, и новые арендаторы въедут только в следующем месяце, — ответил он, поворачивая ее к себе лицом. — Вас тревожит то, что мы здесь одни?

— Совсем нет.

Ее быстрый ответ заставил Блекберна нахмуриться.

— А следовало бы. Ваша близость вселяет не самые добродетельные мысли.

— Я доверяю вам, Тристан! — проговорила она стыдливо.

Он издал рык, словно бы выражая бессильное отчаяние, взял ее за руку и повел девушку вниз, к одеялу.

— Что же мне с вами делать, Имоджен? Слепая вера в мою порядочность вселяет желание доказать вам, что я достоин доверия и вашей симпатии.

— Конечно, ведь вы весьма достойный джентльмен, — произнесла Имоджен с твердой уверенностью в голосе. — И вам не удастся убедить меня в обратном.

Норгрейв, а не он рассказал ей о рыжеволосой графине…

— Нет, миледи, вы ошибаетесь. — С этими словами герцог привлек ее к себе. — Если бы вы только могли прочесть мои мысли, вы потребовали бы, чтобы мы немедленно вернулись в город.

— Коль вы хотите снова меня поцеловать, я вам разрешаю, — молвила Имоджен, добавив про себя, что ей этого очень-очень хочется, но вслух она об этом не скажет.

— Моя маленькая невинная фея! — Он покачал головой и улыбнулся, глядя на нее нежно и чуть насмешливо. — Что, если я попрошу большего?

Он оставил выбор за ней… К тому же Имоджен совершенно не представляла, что именно он подразумевает под «бóльшим». И она не лгала, когда говорила, что доверяет ему. Если не считать самонадеянного заявления, будто они станут любовниками, Блекберн вполне контролировал свои желания. И он, конечно же, не попытается получить от нее что-то сверх того, что она может дать…

— Боюсь, это прозвучит неприлично, но что, если я тоже хочу большего?

Ее наивность доведет его до могилы! Будь у Тристана голова на плечах, он бы немедленно отвел Имоджен к карете и в целости и сохранности доставил родителям. Она смотрела на него снизу вверх — сладчайшее смешение нежности и света, — и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не наброситься на нее и не дать ей отведать удовольствий, которые он обещал. Блекберн больше не думал ни о Норгрейве, ни о том дурацком пари. Он неистово желал леди, которую держал в объятиях.