В объятиях самки богомола

— Спасибо, Марат. Я поняла. И все-таки… Я еще раз поговорю с Никитой. Не могу я вот так сбросить его, как варежку с руки. Может, я кажусь тебе легкомысленной, но всегда трудно принимать такие решения. Я еще поговорю с Никитой, попытаюсь объяснить ему…

— Ну поговори-поговори… — снисходительно протянул Марат.

Потом поднял руку, слегка провел пальцами по ее предплечью. Помолчав, добавил тихо:

— Конечно, поговори, если хочешь. Скажи ему — или начинает нормально работать, или… Сама понимаешь…

— Да, я понимаю, Марат. Или он работает, или ты его увольняешь.

— А я тебе перезвоню на днях, узнаю, чем ваш разговор закончился. Можно мне позвонить, Марта?

— Да, конечно, звони, Марат. В любое время звони…

Марта в подробностях вспомнила весь давешний разговор, улыбнулась, провела по предплечью ладонью — почудилось на миг, будто на нем остались следы от прикосновения пальцев Марата, и поежилась вдруг, как от озноба. От колкого, приятного, щекочущего озноба.

И улыбнулась. И от этой улыбки все вдруг встало на свои места. А может, от того все встало на свои места, что решение было принято. Правда, исполнить принятое решение можно только утром. Благо что завтра суббота, и Никита аккурат выспится, и тогда… На его трезвую голову…

Уснула она на диване в гостиной. И всю ночь спала очень крепко, и снов никаких не видела. Вот что значит уверенность в принятом решении! Сразу такое спокойствие организму дает.

Утром встала, умылась, приготовила завтрак, сварила крепкий кофе. Разбудила Никиту, позвала на кухню. Он пришел хмурый, помятый, плюхнулся на стул, посмотрел на нее сердито. Марта вздохнула, проговорила решительно:

— Давай пей кофе, завтракай, собирай вещи и уходи. Ты больше здесь не живешь, Никита. Я так решила.

Он долго не мог поднять голову, хмурился, соображая, что такое она ему говорит. Потом спросил тихо:

— То есть как это — уходи? Совсем, что ли?

— Да. Я же сказала! Ты здесь больше не живешь. Мы расстаемся. Уходи.

Наконец он поднял голову, моргнул, глянул на нее со странной улыбкой. Будто вдруг догадался о чем-то, о чем раньше никак догадаться не мог.

— Марта, я понял, я все понял… Все правильно, так и должно быть. Я понял.

— Что ты понял, Никит? По-моему, я и без того ясно выражаю свои мысли.

— Да, ты очень ясно выражаешь свои мысли. Казалось бы. А на самом деле… Ты ведь просто сожрала меня, Марта. Вместе с потрохами сожрала! Я же нормальным был, я жил нормально… Я хотел вместе с Димоном мастерскую открыть, а только Димон теперь с Бобом мастерскую открыл, и все у них получается. А я?! Я-то теперь где? Летал бы сейчас на своем байке и счастлив был! Это ты меня сожрала, Марта! А теперь остатки выплевываешь за ненадобностью!

— Ага, смешно… Значит, это я тебе жизнь испортила? Я тебя заставила на хорошую работу устроиться, да? Плохо тебе этим сделала, да?

— Да, плохо! Да, заставила! Не надо было!

— А что ж ты согласился, если не надо было?

— А с тобой разве можно в чем-то не согласиться? Ты вцепляешься в человека, как клещ! С тобой же рядом находиться опасно — током бьет и себя уже никем не ощущаешь… Тебе нужно сломать человека, непременно сломать! Ты же сожрала меня, всю мою суть человеческую, природную мою суть своими челюстями перемолола. Сожрала, как… Как…

— Как самка богомола, ты хочешь сказать?

— Да, именно так! Очень правильное сравнение, я сам бы не догадался! Ты самка богомола, Марта!

— Ну вот, и имя мне уже найдено, что ж… Вот и уходи. И спасайся от меня, слышишь? Пойдем, я помогу тебе вещи собрать.

Прощание в прихожей прошло быстро и без разговоров. Никита выволок на лестничную клетку чемодан, Марта распахнула и придержала дверь. Потом быстро закрыла ее, так же быстро провернула рычажок замка.

Все. Свободна. Нет больше Никиты в ее жизни. И сожаления никакого нет. Вперед, только вперед!

Но времени на новые эмоции не оставалось. Надо было приводить квартиру в порядок, надо было сбегать в магазин за продуктами. И надо было ждать звонка от Марата… Ждать — с предчувствием приятных перемен в жизни. Чего-то нового ждать.

Глава 3 Марат

Марат не звонил. Марта практически не отходила от телефона — он не звонил. Промучившись ожиданием три дня, Марта сама набрала его номер, быстро проговорила в трубку:

— Марат, это Марта! Извини, что отрываю от дел, может, мне позже перезвонить?

— Нет-нет! — радостно проговорил Марат, и у нее отлегло от сердца. Радость его была искренней и настоящей — по крайней мере, не слышалось в его голосе ни одной нотки досады. — Хорошо, что ты позвонила! А то я закрутился совсем. Дел по горло! Пришлось еще в командировку ехать, вот первый день, как вернулся…

— А… А я думала, что ты просто не хочешь звонить… Я должна извиниться за Никиту, что все так произошло…

— Нет, никаких извинений я не принимаю! — весело остановил ее Марат. — По крайней мере, по телефону! Давай я вечером приеду, и поговорим. Ты свободна сегодня вечером?

— Да, конечно!