В объятиях самки богомола

— У вас гипертонический криз. В стационар я вас не забираю, дома отлежитесь. Завтра к вам участковый врач придет. Внутривенно мы вам вкололи, лекарства я выписала, а дальше уже со своим участковым разбирайтесь. Отлежитесь неделю, потом обследование пройдете, анализы все сдадите. Ничего-ничего, это бывает в вашем возрасте. Можно сказать, первая ласточка — предупреждение, чтобы себя не забывали и в паспорт почаще заглядывали.

— Зачем в паспорт? — тихо удивилась Марта.

— Так я ж говорю — чтоб о возрасте не забывать. После сорока всем кажется, что они еще девочки-попрыгуньи. Так что заглядывайте в свой паспорт почаще, заглядывайте. Там все четко написано, не обознаетесь. А пока лежите, не вставайте. И не вздумайте за домашнюю работу хвататься, мужу задания давайте, пусть работает. Знаете, какое самое лучшее средство избавления от гипертонического криза?

— Какое?

— Тишина, покой и полная беззаботность. А главное — любовь близких. Безоговорочная и безусловная. Так что не торопитесь объявлять себя здоровой, наслаждайтесь возможностью…

Витя проводил врача, сел рядом с ней на краешек дивана, проговорил виновато:

— Я знаю, это я виноват. Прости меня, пожалуйста. Надо было как-то тебя подготовить, а я вывалил на тебя все сразу… Ой, а чего я сижу, надо же в аптеку бежать! Я сейчас, я быстро, Марта! А еще в магазин заскочу, в круглосуточный супермаркет. Врач сказала, тебе можно кисломолочное и куриный бульон, а еще фруктов надо купить… Я сейчас, я быстро, Марта!

— Хорошо, только помоги мне в спальню перебраться, пожалуйста. На диване неудобно…

— Конечно, конечно! Как же я сам не догадался…

Витя помог ей перебраться в постель и ушел, а она заснула, да так крепко и основательно, что проспала до позднего утра. Наверное, лекарство подействовало. Но в первую же секунду пробуждения испугалась — а вдруг Витя ушел? И тут же услышала, как он гремит чем-то на кухне. Наверное, бульон варит. По запаху чувствуется.

Голова больше не кружилась, даже не болела. Но слабость во всем теле ощущалась. Вернее, не слабость, а напряжение. Потому что ни о какой беззаботности в данной ситуации даже мечтать не приходилось. Какая тут к лешему беззаботность, если на любовь близких тоже никакой надежды нет.

Витя добросовестно ухаживал за ней целую неделю. Правда, исчезал надолго из дома, но возвращался и снова ухаживал. И было в этих ухаживаниях что-то страдальческое, нехорошее, будто Витя каждый раз с огромным трудом переступал через чувство вины.

О своем уходе он больше не заговаривал. Он просто взял и ушел через неделю. Когда успел собраться, она не увидела. Просто, однажды поднявшись с постели утром, обнаружила пустые «плечики» в шкафу… И не заплакала даже. Закрыла дверцу шкафа, занялась привычными утренними делами. Потом с работы позвонили, осторожно поинтересовались, сможет ли она выйти к началу квартального отчета. Она ответила, что сможет. Нельзя же работу терять. Тем более при таких новых обстоятельствах лучше быть на работе, чем дома.

Так и начала дальше жить — практически на автопилоте. Утром завтрак, потом работа, потом жуткий одинокий вечер с телевизором, потом бессонница на полночи.

Однажды она проснулась воскресным утром и поняла — так больше нельзя. Не может она так больше. Надо что-то делать…

Но что? Вите звонить? А толку? Ему сейчас явно не до ее звонков. Нет, тут надо другое что-то предпринимать, надо действовать решительно и не банально!

Интересно, а где Витя с этой Соней обосновался? Наверняка в своей квартире, которую раньше жильцам сдавал. И у нее где-то номер этих самых жильцов записан…

Быстро нашла номер, набрала, лихорадочно вспоминая, как зовут женщину, снимавшую квартиру. Света, кажется. Ну да, Света…

Ей ответили сразу и тут же подтвердили ее догадки:

— Ну да, мы съехали с квартиры, еще месяца два назад… А вы что, не в курсе? Это Виктор нас попросил. Хорошо, что в этом же доме другая квартира освободилась, мы ее сняли, как-то привыкли уже к этому району… А Виктора мы часто во дворе видим, с колясочкой гуляет… А в квартире молодая женщина живет, та, что с ребеночком… А вы его бывшая, что ли?

Марта быстро свернула разговор, болезненно запнувшись на «бывшей». Ужасно звучит, жестоко, как приговор. Бывшая.

Ну, это мы еще посмотрим, кто из нас бывшая, это мы еще поглядим…

Моментально собравшись, она тут же решила поехать, но в последний момент передумала. Воскресенье же сегодня, Витя наверняка дома. А при Вите разговор вряд ли состоится. Нет, лучше завтра с утра, когда он на работу уйдет. Вот тогда она и застанет эту самую Соню врасплох…

Но «врасплох» не получилось. Почему-то Соня нисколько не удивилась, увидев ее в дверях. Была она по-утреннему растрепанной, в коротком халатике, из выреза которого виднелась полная налитая грудь. Из глубины квартиры плакал ребенок, и Соня проговорила быстро, указывая на кухню:

— Вы проходите, Марта, сейчас я его покормлю, и он уснет. Это минут двадцать займет, не больше.