В объятиях Снежной Королевы

— Спокойствие, сон, уверенность в завтрашнем дне, — ответил он серьёзно. — Я же боец. Боец спецподразделения антитеррор. Группа «Альфа». Слышала про такую? Теперь уже бывший, поэтому могу об этом говорить.

Данка открыла рот и закрыла так и не найдя, что ответить. Она пыталась примерить на себя роль верной боевой подруги и кажется, эта кольчужка была ей не по размеру.

— Даже родители не знали, — вертел он в руке пустой стакан из-под воды. — Тебе бы не понравилась такая жизнь. По крайней мере, моей первой жене не понравилась.

Ей невыносимо хотелось возразить: «Нет, я не такая! Я бы справилась. Я бы верила. Я бы ждала». Да, она бы справилась с чем угодно, если бы его любила, и, если бы не любила, справилась — она бы его никогда не предала. Но это трусливое «если» терзало бы её всю жизнь.

— Мне казалось, ты музыкой занимался, — трубочка сердито зашипела в пустом бокале.

— Ещё один? — предложил парень.

— А давай, — махнула она. Ей можно сказать, только что жизнь подарили, разве это не повод напиться?

— Я занимался и музыкой, и рукопашным боем, — продолжил он, — потом учился на связиста, и после армии мне предложили остаться. Я и остался. Понимал, что лёгкой жизни у меня не будет, но зато она будет гораздо интересней.

— Да уж! — и это всё, что она нашлась сказать, глядя на его идеальное лицо. — Тебе бы в модели пойти, в актёры, с твоей-то внешностью. Но спецназ.

Она беспомощно развела руками. Да чего уж там, она реально в шоке.

— Это же горячие точки, да? Заложники, теракты, вся эта ботва?

— Мы называем это просто работа, — улыбнулся он как телезвезда, легко и празднично. — Встаёшь утром, завтракаешь, уходишь на работу, а возвращаешься через полгода. Бывало и так.

— А ранили тебя где? — чёртова текила развязывала язык, без неё Данка ни за что бы не спросила.

— В Дагестане. Два года назад. Потом год реабилитации. Я, можно сказать, легко отделался, остался жив. Правда, комиссовали. Так что теперь я ветеран.

Его стакан тоже наполнили свежей водой. Он сделал глоток, словно взял рекламную паузу.

— А можно мне тоже о тебе что-нибудь узнать?

Их пустые тарелки давно убрали. Они сидели напротив друг друга как дуэлянты, держа в руках лишь запотевшие стаканы. Но против её четвёртого бокала спиртного, его вода была бессильна.

— Нет, — ответила Данка. — Вот что теперь мне сказать? Чем оправдать своё бесполезное существование? И знаешь, пока ты был дважды разведённый владелец мастерской по ремонту, ты мне нравился больше.

У него был самый красивый смех из всех, что она когда-либо слышала. Негромкий, искренний и заразительный. Она пыталась сдерживаться, сколько могла, но тоже прыснула.

И где-то там, на задворках вселенной, где их не сложившиеся жизни остались оголёнными проводами, какой-то добросовестный небесный монтёр их взял и соединил. Горячей искрой по ним вновь побежал ток, и в тёмном тоннеле их прошлого длиной в десять долгих лет загорелась маленькая лампочка надежды: «А вдруг?»

— Моя жизнь, Лёха, проста как карандаш, — сказала Данка, когда они уже подъезжали к её дому.

С ним было так легко. Так безмятежно и безоблачно, словно на море в летний день. Она плыла. И море плескалось в его глазах, и шумело алкоголем в её голове.

— Как в анекдоте? — он припарковался у её подъезда, потеснив ожидающий кого-то джип.

— В каком? — на ум не приходил ни один.

— Дайте, пожалуйста, простой карандаш, — заглушил он двигатель и показывал в лицах. — Вот. Так это же синий! А синий тебе уже слишком сложный?

— Пффф! — прыснула она, и смеясь, вывалилась из машины.

Леха помог ей обойти свежий сугроб, сделанный дворником.

Только оказавшись в зоне действия датчика освещения, она перестала смеяться, и прикрылась рукой от вспыхнувшего света.

— Дана! — хлопнула дверца джипа.

— Павел…, — от неожиданности она забыла его отчество. И ослеплённая лампой никак не могла понять выражение его лица.

— Вы не отвечали на телефон, — он смотрел то на неё, то на парня, возвышающегося рядом с ней. — А мы договорились сегодня созвониться. И я начал волноваться.

— И давно вы тут ждёте?

Он был взволнован и растерян, и — Окатите меня из шланга, я, наверно, сплю! — расстроен.

— Нет, не долго. Я просто номер квартиры не знал, а дворник сказал, что у вас горел свет, а потом потух. Просто я хотел убедиться, что с вами всё в порядке.

В конце своего сбивчивого монолога он смотрел уже только на Лёху.

— С ней всё в порядке, — Лёха ему и ответил.

Правильно так ответил, убедительно.

— Что ж я рад. Не буду вас задерживать, — он кивнул, потоптался на месте, а потом только развернулся и сел в свой блестящий джип.

— Это кто? — хмуро спросил Лёха, пока Данка возилась с ключами.

— Мой работодатель, — ответила девушка и, открыв дверь, почему-то начала оправдываться. — Мы, правда, должны были созвониться.

Она подняла на него глаза и осеклась. Таким взглядом оставляют ожоги.

Он убрал прядь волос с её лица и провёл пальцем по скуле. Она нестерпимо боялась, что он её сейчас поцелует и того, что не поцелует боялась ещё больше.

— Зайдёшь? — как загипнотизированный кролик она не могла отвести глаза.